Сердце подпрыгнуло и застучало где-то в ушах, руки соскользнули с выступающего камешка в стене, скамейка дрогнула под ослабшими ногами. С трудом удержав равновесие, Гарсиласо с опасением взглянул на глазок в медной окантовке. За ним явно разыгрывалось нечто ужасное…
Кресло под королём Франциско ходило ходуном, он пытался выбраться, чтобы пуститься по кабинету косматой, почерневшей ликом бурей. Но подлокотники в форме вороньих голов смыкались по обе стороны его зада и, кажется, были куда более надёжной преградой, чем белая рука Розамунды Морено, соскальзывающая с содрогающейся громады плеча.
— Мразь! Дважды! Изменник! Я выпотрошу его! Этими вот руками! Он ещё учует запах своих горелых кишок!
Первым открытием для младшего принца стало блозианское милосердие отца, в ночь смерти королевы проявленное к другу, сотворившему страшнейший из грехов верноподданного. Вторым открытием оказалась способность у госпожи Дианы кого-то любить…
— Я сама дам вам щипцы, которыми вы сожмёте его сердце с тем, чтобы положить на жаровню, но сейчас, умоляю… Вас может хватить удар!
Младший принц, конечно, был при дворе только тенью, но тень просачивалась повсюду и ловила шепотки, смешки, вздохи в адрес Рамиро ви Куэрво, «благороднейшего и совестливого до пресноты». До того, как исповедь королевы разоблачила его, он слыл настоящим другом короля и хорошо относился к Райнеро, брал на столь желанную тому войну… И он нанёс королю удар в спину, и тому теперь, должно быть, ужасно больно…
Крики в кабинете звучали тише и реже, отец оставил затею выбраться из кресла и сел, сгорбившись, поникнув мохнатой головой, позволив белой руке Розамунды Морено гладить громаду плеча. Справа вновь оказался Донмигель, руки он заложил за спину, а носом сник в знак уважения к королевскому горю.
Гарсиласо мигнул. Представил, как его жена, невольно подражая свекрови, родит первенца не от него. Он же малявка. Заморыш. Какой из него отец. К весне он не сильно изменится. В свои одиннадцать он выглядит на девять, и чудо, если подрастёт через год-другой. Он не так давно узнал, что мужчины делают с женщинами, когда задёргиваются парчовые занавеси вокруг кровати. Узнал, случайно став свидетелем сцены любви Райнеро и матушкиной фрейлины, которые и занавеси задёрнуть не удосужились…
— Я допустил его побег! — от стона раненого зверя, раненого короля, по спине пробежали мурашки, но Гарсиласо скорее припал к глазку. — Этот демон в одиночку взял самые укреплённые ворота Айруэлы! Он вернётся и убьёт его…
Донмигель склонился к королю, взрезав носом пропитанный отчаянием воздух в пиетре[1] от его виска:
— Кого, мой король?
— Моего сына! Мигель, где сейчас Гарсиласо?
Младший принц чуть не отпрянул, ему никогда не было добра от отцовской заботы. Чаще всего отец вспоминал о нём затем, чтобы вырвать из рук книгу, заклеймить её ересью и призвать младшего сына к совместной молитве.
— Вероятно, он у себя в покоях. Привести его?
— Нет, не нужно. Но как это — «вероятно»? Я должен знать о каждом его шаге и даже вздохе! Над головой наследника нависла небывалая угроза! Вам ясно, ви Ита?!
Розамунда Морено обняла разбушевавшегося короля за плечи уже обеими руками, которые, видимо, были у неё очень длинные. Король Франциско нашёл её пальцы, накрыл своими и выдохнул.
— Я позабочусь о том, чтобы принц всегда был под присмотром. — Канцлер ви Ита поклонился так низко, что чёрные волосы завесили лицо.
— Мы желаем вернуться в столицу, — задержал его король Франциско, вдавливая мякоть больших пальцев в вороньи клювы на подлокотниках.
— Мой король, боюсь, сейчас это невозможно.
— Не вижу преград.
— Франио, это опасно! — Розамунда нависла над левым ухом короля, Донмигель взял на себя правое.
— Согласен с донной Морено. Слишком рискованно покидать Айруэлу сейчас, когда внутренние отряды ещё не отчитались.
Дорога до столицы может оказаться последней как для вашего величества, так и для юного принца.
Гарсиласо судорожно вдохнул, рука легла на горло, защищая его, пытаясь прогнать холод стали у кадыка.
— Ты хочешь сказать, Мигель, — отец подался вперёд, шаркнула по подлокотникам ткань колета, — что королевская охрана не способна защитить своего короля от одного ублюдка и его папаши-прихвостня?!
— Он хочет сказать, — Розамунда махнула канцлеру ви Ита рукой поверх монаршей макушки, — что у бастарда могут найтись сторонники. Ваше величество сами сослали его, гм, друзей в родовые поместья после скандала с блаутурскими лазутчиками. Эти люди охотно отзовутся на клич демона и не пожалеют ради него своих жизней.