— Дым невозможно собрать и закупорить в сосуд, великолепная Яльте, это простой закон природы вещей, я давал вам несколько уроков… — Фосс разгибал спину с предельным уничижением, явно боясь шелестнуть складкой мантии. В жёлтых, с приподнятыми уголками глазах жила только преданность, но от чар этого взгляда Хенрика освободилась больше года назад. Теперь же пришло время наказания за чары.
— Матиас, сжечь! — брат Юлианы бестолково завертел черноволосой головой, на щеках в игольчатой россыпи зацветал румянец. — Багряный Непперг, сжечь эту ересь. Тут! Сейчас!
— Только не огонь! — Фосс, было, потянул руки к своим листочкам, но под взглядом Хенрики отдёрнул их и сложил в жесте мольбы, блеснув рубиновым перстнем, её подарком. — Прошу, позвольте мне исчезнуть! Ни одна книгопечатня не узнает моих трудов, а сам я проведу месяц в молитвах во славу святого Прюмме!
Хенрика отвернулась, зажмурив обожжённые слезами глаза. Брат Юлианы отчеканил шаг от трона до камина, визг досок под его сапогами смешался с воплями «несчастненького». Кажется, Фосс молил поберечь хоть страничку, но когда двое стражников под руки повели его к дверям, разразился угрозами. Мол, сковывайте его самого, жгите его рукописи, но пепел разлетится по ветру, оседая в благодатную почву открытых и пытливых умов.
Хенрика поднялась обратно на возвышение, сделала несколько вздохов, гоня из них судорожность, и повернулась к камину, где в чаду и жаре боролся с ересью граф форн Непперг.
— Мартей, проследите, чтобы эта мерзость сгорела, а пепел велите собрать и утопить в пруду возле замка.
— Точно так.
— Прогоните оставшихся «несчастненьких» и впустите достойных мужей, а сами встаньте справа и как можно ближе к моему тро… креслу.
— Сию минуту.
Восшествие на престол Хенрики Первой Яльте совпало с окончанием Девятнадцатилетней войны. Женишки торопились к молодой королеве со всех уголков Полукруга, но их намерения были ей весьма подозрительны — тянут ли они руку, чтобы помочь ей подняться с колен, на которые опустил проигравшую победитель, или чтобы удержать её на коленях? Не разобравшись, Хенрика сочла достойным её лишь одного претендента — своего победителя. Айрон-Кэдоган Нейдреборн, принц Тимрийский, наследник блаутурской короны. Он не дожил до свадьбы, оставил невесту с покалеченным сердцем и омерзением к замужеству. Конечно, её канцлер, ушлый Никлас форн Урсель с угодливостью кота, ловившего особо завидных мышей, принялся подбрасывать королеве претендентов на руку, сердце и корону принца-консорта. Хенрика прозвала заботливого канцлера Свахой и вместо женишков с ещё большей охотой занялась «несчастненькими». Но вот времена, когда дочь и внучка воителей покровительствовала учёности и искусствам, минули. И что пришло им на смену?
Бывшей королеве хватило одного взгляда на местных лаэрдов, чтобы убедиться в достоверности «Описания провинции Рюнкль», составленного одним из её прошлых «несчастненьких» пару лет назад. Самая глухая и грязная область во всём Блицарде с соответственными обитателями! Бедны, склонны к воровству, пьянству, пиво притом варят просто мерзейшее. Даже за нос их водить не имело смысла — они выращивают зерно практически на болотах и не в состоянии дать затворнице замка Рюнкль больше, чем родовые руины в плесени и мокрицах.
— Я немилосердно обошлась с другом, Морсий, — шепнула Хенрика, чуть повернув голову к форн Неппергу, — и теперь сама не имею права на достойных друзей…
— Не говорите так, — брат Юлианы склонился к её уху, Хенрика рукой подала знак выпрямить спину и отстраниться. — Ведь я…
— Но что мне оставалось делать с бедным Фоссом? Ведь вместо того, чтобы барахтаться, тонуть в песках Восточной петли, мой кузен ступал по ним победоносной войной и уже тогда давал понять мне, что сделает по возвращении с моими «несчастненькими»…
— Что же?
— Из похода он прислал мне… один мумифицированный трофей с припиской «голова песочного лекаря». Мне стало дурно, этот варвар рубил светлые головы там и не намерен терпеть их здесь! Как видите, я спасла моего славного Фосса, изгнав из Блицарда.
— Быть может, теперь пора спасти претендентов на вашу руку, прогнав из Рюнкля?