— Андрия вас укроет. — Ясные глазки на мгновение подёрнулись льдистым налётом. Отвлекшись на них, Хенрика упустила, как её приподняли и уложили на спину. На миг её сжало холодом, внутри чавкнула сосущая пустота, чем не утрата престола? Краем глаза поймался алый высверк — венец Андрии спал с её головы.
— Укроет чем? Вами? — Сомнения в успехе андрийской авантюры погнал прочь Янник, когда развёл ей бёдра, как тетиву натянул. Стрела не заставила себя ждать, ударила сверху вниз, проделала несколько вращений, почти выдернулась и вонзилась опять. Хенрика вскрикнула, пальцы смяли в кулак горсть вышитых на покрывале рун. Ноги подбросило, и Хенрика обвила ими поясницу андрийца.
— Вы должны знать, что я недолюбливаю вашу Андрию.
— Однако она тянет руку помощи потомице Рагнара и Раварты.
Совсем недавно Хенрика Яльте сидела жабой в болотной тине и квакала, сейчас елозила по покрывалу и громко стонала, совсем недавно с неё стекала дождевая морось, сейчас сочился пот.
— Заставьте меня забыть, как Андрия устроила мятеж, едва я заняла трон.
— Извольте…
Метафоры в помутнённом мозгу наслаивались одна на другую. И снова мишень, она стала мишенью, собирая стрелу за стрелой, отдаваясь дрожью и тресками вскриков на каждый выстрел.
— Выходите за меня, — звал надтреснутый шёпот у самого уха, и Хенрика кивала, хватала женишка за ускользавшую из её рук шею, давила пятками на его ягодицы. Удержит его — удержит Андрию, землю Рагнара и Раварты. Андрия будет помнить Яльте, даже если весь Блицард придаст это имя забвению. Неприступные крепости и неистощимые копи, всё ляжет к её ногам. — Вы удивительная… Я ваш, ваш безраздельно…
— А вместе с вами моя и Андрия. — Дыхание прервалось. Напряжение прихватило каждую частицу её тела, вытянуло его стрункой, вжало в резко замершего Янника. Хенрика зажмурила глаза. Её сотрясло в судороге. Обжигающе холодная волна захлестнула её и повлекла вниз, прочь, вминая в беспроглядную толщу океана. Так тонул южный берег Тикты, родина её предков.…
Хенрика пришла в себя от своего же смеха, он спадал с пересохших губ постанываниями и всхлипами. Янник прижимался к её правому боку, дышал с присвистом, во всём верный стрелочным образам.
— Ты, верно, лучник… — собрав оставшиеся силы, Хенрика повернулась к нему лицом. Не постеснялась вспыхнувших красных пятен. О них ей сказал один лекарь, да, в самый разгар удовольствия.
— Как вы узнали? — Янник широко раскрыл глаза, к виску прилип умильный светленький локон.
Не без усилия подняв ослабшую руку, Хенрика нежно отвела локон любовника за чудное ушко.
— Ты изрешетил меня, как мишень.
— Простите, я ведь думал…
— Тсс. — Хенрика поместила его руку себе на живот, заставила легонько сжать. Чем не шутит Отверженный, а Андрия во всем была благодатна для Яльте. — В вашем доме все
красуются локонами и ямочками на щеках?
— Это от матушки, — Янник светло улыбнулся, порадовав теми самыми ямочками.
— А от кого же тебе достался такой нрав и взгляд как сквозь ледяную корочку?
— А это уже от отца.
Хенрика сдвинула его руку чуть ниже, стиснула между бёдер:
— Не припомню среди андрийских дворян того, кто мог бы дать этому миру такое чудо… То, что ты делал со мной… Клянёшься повторять это, если я пойду за тебя?
В ответ лучник учудил что-то пальцами, отчего Хенрика задрожала, откинула голову, всхлипнула, едва не упустив негромкое:
— Слово Тека.
— Нет.… Нет-нет!
Превозмогая слабость, она оттолкнула от себя больше не союзническую руку, рывком села и уставилась на гостя. Так вот, чьи эти льдистые гляделки, вот, отчего подбородок слегка по-лисьи сужается книзу, и эти усишки не что иное, как подражание боготворимому папеньке!
— Так ты сын Миллиана?
— Первенец и наследник Миллиана форн Тека, великого графа, милостью королевы бургомистра андрийской столицы. — Врун приподнялся на локте. Мордашка отвердела, но рука выдала его, предательски потянувшись за краем покрывала.
— Ах, так он ещё жив! — успела фыркнуть Хенрика перед тем, как в помутнении перехватила запястье лисёныша и вонзила туда зубы. Малыш форн Хеймер был сладким пряником, гнусный же Тек тошнотворно горчил.
Он вскрикнул. Хенрика разжала зубы, сплюнула, в уме мутилось от опьяняющей злости и собственной глупости. Пинок коленом пришёлся строго на бедро окаянного Тека:
— Убирайся! Вон! Как ты смел явиться ко мне! Спать со мной! Звать меня замуж! Вы, Теки! Падаль у моего пути к трону!