— Снежная красавица не боится растаять? — Райнеро чмокнул северянку в носик-пуговку, расцеловал в румяные щёчки. — Чем я тебе приглянулся?
— Ваши штанссы, сударь, — чистый выговор срединного Блицарда вдруг дал слабину, но залётный эскарлотец не слышал слова умильнее. — Они толкают на грех добродетельных блицардских дев, обтягивая то, что у мужчин моей страны скрыто.
Райнеро расхохотался, выполнил разворот, добрался взглядом до оборок на панталонах северянки, подбросившей ножку вверх.
— И вы иноземец, а мне не к чему пересуды, — девушка описала вокруг него круг, будто ненароком припадая своим бедром к его. — Знатные девицы, знаете ли, так себя не ведут, и я такая лишь этой ночью.
— Так ты принцесса? А куда спрятала свиту? — Принц Рекенья притянул красотку за узкую талию, шерстяной бархат платья был досаднейшей из помех.
Каверзная коза, однако, не спешила дать любовному делу ход. После танца она подтащила «иноземца» к выстроенным вдоль стен столам и уговорила хлебнуть янтарный напиток, увенчанный пенным облаком.
— … пушистей… чем снежные… хлопья, — смеялась козочка, сцеловывая пену с губ и носа отфыркивающегося принца.
Пиво горчило, поцелуи северянки сластили, снежные ветра бродили снаружи. Блицард восхищал, Блицард глядел снизу вверх покорными, доверчивыми глазами, признавая несравненное право принца Льдов на владение, первенство.
— Принц Льдов дома, — выдохнул Райнеро Яльте.
4
Райнеро взялся за еле заметную в темноте ручку, потянул, но ответом был только деревянный скрип. Ящик, который следовало называть кроватью, жалобно пискнул, крякнул и наглухо застрял. Поднажав, Райнеро рванул ручку на себя, не удержался и уселся на пол. Кажется, он сдвинул с места всю кровать вместе с дрыхнущим папочкой, но ящик не выдвинул ни на волосок. И вольно же было покидать такую широкую, гостеприимную кровать козочки! Райнеро с улыбкой коснулся усердно зацелованной шеи. Козочка оказалась девицей, но смело запрыгнула на него, хотя и вонзила ему в спину не в меру острые копытца. Север не только легко терпел боль, он с охотой учился и отдавался новому без остатка, к тому же прослыл жадным до удовольствия. Козочка его измотала. Райнеро усмехнулся воспоминаниям об эскарлотских девицах, что были на порядок скромнее, по крайней мере, поначалу. Интересно, что подумает Куэрво о столь долгом отсутствии сына?
Райнеро снова взялся за ящик, уже задумываясь, удобно ли будет спать на полу у очага, как вдруг дерево сухо хрустнуло, а на кровати нервно вскочили.
— Совсем забыл совесть?!
— Чего? — От неожиданности Райнеро снова плюхнулся на пол. Из кроватных глубин глядел разбуженным филином лохматый Рамиро.
— Ты в самом деле не понимаешь? — Куэрво возмущённо вздохнул, придвинулся к краю кровати, понизил голос. — Приводить сюда деви… а, ты один. — Папочка несколько растерянно обозревал пространство вокруг сына.
— Эээ… Да. — Райнеро поднялся на ноги.
— Тогда что ты делаешь?
— Только пытался выдвинуть это гроб, что должен стать кроватью.
— Она выдвигается с другой стороны.
Тогда что это был за хруст? Райнеро, стараясь хранить невозмутимость, обошёл кровать, взялся за торчащие языками петли, потянул. Измученный ящик выехал из убежища и рухнул к ногам покорителя. Кажется, он не должен был падать…
— Ты сломал крепления? — Куэрво вздохнул, как в укор нашкодившему мальчишке. — Бычья сила особенно хорошо сочетается с умом… Хорошо. Это ничего, я оплачу. Просто дай мне поспать.
Фыркнув, Райнеро нарочито небрежно скинул одежду и сапоги, упал на белеющую простынями постель. Ящик двусмысленно скрипнул. Райнеро уже прикрыл глаза, но тут первые слова Рамиро будто ударили по лбу.
— Нет, стой! — Райнеро сел и рывком сдернул с отца одеяло. — Ты что подумал, когда меня услышал? Что это я сейчас так предавался любви с девицей? Мне не сорок, чтобы так пыхтеть!
— К твоему сведению, и в сорок так не пыхтят. — Рамиро несколько обижено нахмурился, забрал одеяло назад. — Где ты был?
— Не догадываешься? — Райнеро язвительно улыбнулся.
— Райнерито. — Рамиро устремил в сына самый пронзительный из своих взглядов. Маленький Райнерито от него действительно робел и признавался, что это он гонял слугу деревянной рапирой.
Взрослый Райнеро только шире ухмыльнулся, уставился в глаза Рамиро и медленно произнёс:
— Я любил свою страну.
— Страну?
— Да. Блицард встретил меня алчными поцелуями и неумелыми объятиями, но она была так мила… — Райнеро упал на подушки, натянул до груди подбитое мехом и вышитое по краям одеяло, и заложил руки за голову.