Хенрика запрокинула к нему лицо. Из её положения ей открывался сносный вид на выразительные скулы и вильнувший чуть в сторону нос с заострённым кончиком. Пальцы зазудели, желая испытать его остроту. В сравнении с красой чёрного лиса Тек точно был приторным пряником.
— Кажется, вы первый, кто не торопится спорить со мной, перечить, попрекать меня слабостями, — совершенно искренне сказала Хенрика. — А что же ангелок Тек? Повёл себя, как все прочие. А от него только требовалось обнять, спросить, разве не хочу я воцариться на земле Рагнара и устроить весёлую жизнь корольку Яноре, словом, наговорить мне приятной чуши…
Непперг отвёл с её щеки край капюшона. Хенрика отстранила его пальцы, тепло багрянца ещё не скопилось в них, рана же от Тека колола душу снежным крошевом.
— Что тебе нужно, Марни?
— Хотя бы моё имя, — усмехнулся брат Юлианы.
— Имя? — Хенрика подняла на него глаза и моргнула от лучезарной улыбки.
— Мариус. — Непперг убрал с пояса её руку, но лишь с тем, чтобы стянуть перчатку и, щекоча усами, поцеловать ладонь. От запястья к груди побежали мурашки. — Я Мариус.
— Мариус… — Хенрика не спешила отнять руки, что обошлось Багряному Неппергу поцелуем в каждый её палец. — Так что тебе нужно, Мариус?
— Ваша дружба, сударыня. — Непперг поцеловал ей тыльную сторону ладони и натянул перчатку обратно, позволяя меху баюкать следы поцелуев.
— Ты видел меня абсолютно голой. — Хенрика глянула на него исподлобья. По лицу Мариуса прочлось, что нахал разглядел тогда всё, что желал, и сейчас это вспомнил. — Как после этого мы с тобой можем дружить?
Мариус форн Непперг покрылся свежим багрянцем, трагически приоткрыл губы, неосмотрительно подставляя их под беспокойный взгляд королевы. Хенрика куснула себе нижнюю губу, поманила Мариуса пальцем — пусть наклониться.
— Когда Яльте чего-то хотят, они сообщают об этом и заполучают… — прошептала она в приплюснутое, но всё равно притягательное ухо.
— Я слушаю, сударыня… — Непперг забыл править конём, покорно остановилась идущая вровень Фольке.
Хенрика поёрзала в седле, устраиваясь удобней, сомкнула руки на поясе Мариуса, припала щекой к восхитительно крепкому плечу. Прикрыв глаза, тихо спросила:
— Ты справишься с тем, чтобы зацеловать следы от стрел гадкого Тека?
Первый поцелуй был прерван вернувшимся ливнем. Хенрика с облегчением сменила посадку боком на мужскую, цоканьем велела Фольке не отставать, и Великан тяжелыми скачками понёс всадников через лес. Его ход мало походил на полёт Фольке, и всё же объятия Мариуса оживляли загубленный ливнем конец прогулки.
Едва они влетели во внутренний двор замка, Великан громоподобно заржал и, кажется, попытался вскинуться на дыбы. Хенрика вскрикнула как девчонка, Мариус сладил со зверем, за что получил в щёку одобрительный поцелуй. Выбежавший навстречу конюх принял поводья. Хенрика уверенно соскользнула с седла в объятия Мариуса. И он повлёк её к башне, распростёрши над ней свой плащ. Хенрика в равной степени предвкушала горячую ванну и Мариуса в камергеры, обед и Мариуса в сотрапезники, постель и Мариуса в любовники, но не тут-то было.
— Вашье веллитчество! — Акцент ударил по ушам, Хенрика обернулась. Под арку ворот ворвался всадник, опалённый отнюдь не северным солнцем, с прилипшими ко лбу кудрями. От южанина и его лошади валил пар. Чужеземец спрыгнул наземь и, запустив руку за пазуху, стрелой устремился к Хенрике. Впереди щитом вырос Мариус. В ответ протрещало:
— Наротчный корроллевского дворра Эскарррлотты Давид Еррера по литчному поррутчению её велитчества корролевы Дианы к её велитчеству корролеве Энрикке!
Сестрица! Письмо! Сердце подпрыгнуло, зашедшись от радости. Хенрика легонько отстранила своего рыцаря, жестом попросила раскинуть над ней плащ.
Ветер,
Почему ты порвал мои струны?
Ветер,
Тенью алой заплыл профиль лунный.
Ветер,
Разве я всегда был безумен?
Ай-ай-ай-ай, ветер…
Конь мой,
Отчего мотаешь ты мордой?
Конь мой,
Отчего идёшь ты нетвёрдо?
Конь мой,
Неужели я был всадник гордый?
Ай-ай-ай-ай, конь мой…
Донья,
Ты не выставляй ножек в пляске.
Донья,
Мне в дорогу не взять твои ласки.
Донья,
Сочинил я недобрую сказку,
Ай-ай-ай-ай, донья…
Друг мой,
Помни песню спятившей стали,
Друг мой,
Мы друг другу урок преподали,
Друг мой!
Одному в безоглядные дали,
Ай-ай-ай-ай, враг мой…