— Ты тонешь в мыслях, Дисглейрио. Молчи, если так хочешь, но поумерь-ка пыл, капитан королевской охраны не должен сиять вот этим. — Лоутеан коснулся своей нижней губы.
После этого он с сомнением посмотрел на оставленную гравюру, убрал её на пол и сел в кресло сам. Мучимый чем-то, вперил внимательный взгляд в Дисглейрио, подперев рукой подбородок:
— Почему у меня не получается? Как у него. Лучшие люди вокруг меня готовы рвать глотки друг другу. Или мне.
Капитан королевской охраны едва успевал следить за движениями своего короля. Айрон-Кэдоган. Тот, кто во всём превосходил младшего брата. Тот, кто в мыслях увенчивал короной свой драгунский шлем. Рейнольт более достойным трона считал младшего, но сам Лоутеан… Тень старшего брата повсюду следовала за ним, и он, конечно же, видел это. На миг запустив пальцы в волосы и взлохматив светлые пряди, Лоутеан уже упирался локтями в колени, опускал на руки голову.
— Я поручаю тебе поймать Оссори. И я всё чувствую, уйми свою радость хотя бы на время!
Улыбка причиняла боль, но сдержать её было выше сил Рейнольта.
— Мне очень плохо от этого, но он не оставил мне выбора. Кузен Берни не исправился, он в подчинении только у своих гордыни и сумасбродства. Уничтожил полк, испугался наказания и пустился в бега. — Отняв руки, Лоутеан упал на спинку кресла. Глаза красны, или это всё железная пыль? — Поймай его. Я прекрасно знаю о вашей вражде, о «псине», но Дисглейрио, я надеюсь на твою разумность. Не обгладывай его кости.
Принимая военную осанку, Рейнольт отдал честь двумя пальцами от виска, вспорол носом воздух.
— Значит ли это, что по возвращении Оссори…
— Ждёт наказание, всё верно, — Нейдреборн сжал подлокотники кресла, отвернулся к окну. Будто сам убеждал себя в правильности этого решения. — Поезжай сначала к Аддерли, в его особняк, здесь, в Григиаме, потом загляни в Оссорийское герцогство… Рональд исчез прямо из лагеря, следов не видели, а те, кто видел, конечно, молчат.
— Не думаю, что Энтони Аддерли укажет дорогу, даже если знает.
Лоутеан с внезапной усмешкой покачал головой:
— Теперь скажет. В лагере безголовиков небывалый раскол. Должно быть, потому что голова главного безголовика действительно на волоске.
— Безголовики?
— Не важно. Так Альда называла компанию маленького графа Оссори и принца Тимрийского.
Дисглейрио коснулся губы. Лоутеан, будто почувствовав его мысль, отвлёкся от окна и кивнул, разрешая вопрос. Другом он был в самом деле внимательным, хотя и наивно полагал, что хорошо знает Рейнольта.
— Об Альде Оссори, графине Уэйкшор…
— Уайлс, — поправил Лоутеан. — Она была у меня, эта леденящая душу особа.
— Девица Уайлс вольна выйти замуж во второй раз? — Дисглейрио спросил на одном дыхании.
Но Лоутеан не заметил волнения, только скривился и зачем-то расправил платок со следами крови Дисглейрио.
— Лишь бы исчезла с моих глаз. А что тебе до неё? У тебя же есть… кошка?
Дисглейрио напрягся. Лоутеан скомкал платок, отбросил, вскочил с кресла.
— Кошка Уайлс?!
— Я бы хотел, чтобы она стала Рейнольт.
Лоутеан схватил его за плечи, заглянул в лицо. Такого гнева в глазах короля Рейнольт давно не видел. Казалось, они посерели, утратили голубизну. Внутренний разбойник боролся с верным подданным, за «кошку Уайлс» сжались кулаки, но подданный не поднимет руки на короля, пусть тот и зовётся другом…
— Я слишком хорошо знаю Альду и прекрасно понимаю, что вот это она оставила тебе не в порыве страсти! — Король указал на губу капитана, досадливо заломил брови, — Дисглейрио! — Оттолкнув его, нервно зашагал по ковру. Не укрылось, как бы король хотел, чтобы шаги гремели, но они шептали. Вечное проклятие «мышиного хвостика», как сейчас пошутили бы мертвецы. — Что ты сделал, что?!
— Ничего, что бы причинило вред мессире Уайлс… — Она глядела ему в глаза не отрываясь, замирала под ним, извивалась, то в остатках стыдливости пыталась оправить лиф, то забывала о скомкавшихся юбках… Как алело её лицо, блестели глаза. Как на её тонкой коже вспыхивали огнём отпечатки его рук. Как рвался с розовых губ затаившийся крик, срывалось дыхание…
— То, что я не выношу её, не значит, что до неё можно домогаться! — Дисглейрио облизнул с новой силой занывшую губу. Оправдываться нет смысла, как открыть королю такую правду? Правду о ней, той, что три года обманывала Дисглейрио игрой в затворницу? — Мой кузен всё ещё жив, и это его жена! Я не узнаю тебя, как ты мог… — Лоутеан вдруг затих, его взгляд зацепился за гравюру. Королева Филис кружилась на камне, вокруг готовилась прорасти дубовая роща. — Я откажу тебе.