— Много хуже, Рональд. По дому вестником погибели носится… хорёк. Жуткий зверь, чуть палец не откусил!
Смеялся Рыжий Дьявол так же громко и искренне, как орал. Он двинул Райнеро по плечу и направился к дверям.
— Шутками балуешься? — взявшись за ручку двери, Рональд вдруг обернулся, одарил Райнеро лукавой улыбкой. — Кстати. Посыльный принёс свежие письма. У вас с торговцами проблемы, мой принц.
— Да чтоб их! — Райнеро со злостью саданул по столешнице. От страха перед ним задрожали письменный прибор, ларцы и подсвечник. Три дня, целых три дня он вёл с ними переговоры, сбивая цену на зерно и хлеб, и вот опять! Треклятые перекупщики не иначе вступили в сговор с рокусскими купцами! — Всех на муку пущу!
— Ну наконец, дьявольщина, я уже стал волноваться, что завязал дружбу со счетоводом! Прощай, ухожу покорять огнедышащего… хорька! — Рональд выглянул в коридор. — Альда! Собирайся, нас ждёт увлекательнейшая прогулка! Не волнуйся, принц покормит Рони!
Кавалькада двигалась вдоль берега реки. Луна играла на речной глади, цокот копыт рассыпался звоном бубенцов. Из некоторых окон тесно стоящих домов лился мягкий свет, черепичные крыши казались пряничными в сиянии луны. Как было бы чудесно услышать перелив флейты и увидеть в закоулке принца, обращённого в медведя, с дочкой пекаря на спине.
— Моя прекрасная графиня уже уснула?
Так и покачиваясь в прочном кольце рук мужа, Альда запрокинула к нему лицо. Берни чмокнул её в нос.
— Погружена в волшебный сон магией этих земель, — она усмехнулась и шире раскрыла глаза, охваченная внезапным желанием приобщить мужа к чуду, пусть увидит нечто большее, нежели покорившийся «городишко». — Ты знал, кто раньше населял эти земли?
— Недруги первых Яльте… Глубоко покойные ныне. — Берни попытался снова её поцеловать, но Альда увернулась.
— Вот и нет! — Приложив руку к губам мужа, она зашептала, как если бы рассказывала сказку: — Райнеро рассказывал мне, как в здешних горах бок о бок с людьми жили тролли. Они дружили с девами, которые видели за уродством добрую троллью душу. В благодарность за это тролли дарили им алмазы — собственные зубы — и живых малахитовых змеек, их было довольно легко приручить…
Легенды северного края кружили голову, а Райнеро знал их великое множество. К тому же принц оказался незаурядным рассказчиком. Он раз за разом дарил графине Оссори волшебные вечера, уводил в сказку.
Берни через перчатку поцеловал ей пальцы. Альда убрала руку, но коварный муж тут же состроил ухмылку:
— Ага, и было так, покуда местных не осенило, что тролли сидят на несметных сокровищах. Так появились копи, на которые позарились ещё первые Яльте. Дьявольщина, да я убеждён, что предок нашего принца завоевал Андрию, потому что его капризная сестра восхотела цветных камешков, цацек.
— Рональд, ты убиваешь мне сказку!
Берни закатил глаза и фыркнул в небо.
— Как бы мне её вернуть… придумал! — Он напустил на лицо загадочность. — Ты знала, что на род Оссори наложено древнее проклятье? Ведь мы когда-то давно были настоящими медведями, но увы, столетиями вынуждены ходить в этом жалком человечьем обличии! Хотя рычать до сих пор не разучились…
— Так в этой груди бьётся сердце медведя? — Альда постучала по доспеху.
Берни усмехнулся и негромко зарычал:
— Конечно.
— Мне казалось, ты ещё в детстве променял его на сердце линдворма.
— Не променял, стал побратимом, это другое, — Берни перестал улыбаться. — Всем драгунам были положены крылья…
Сейчас будет больно, как при обработке раны, но иначе ему не исцелиться от своей одержимости. Альда выпрямилась и заглянула мужу в глаза:
— Были, Рональд. Но я все ещё вижу эти крылья за твоей спиной. Мертвые крылья.
— Что за чушь ты несешь? У Рекенья препаршивые сказки, сегодня же скажу ему, чтобы не пугал мою не в меру впечатлительную жену. — Рональд дёрнул поводья, вынуждая Альду прижаться к нему, чтобы не соскользнуть.
Что же, если муж не хочет говорить о своём вдохновителе, она подойдёт с другой стороны.
— А что будет, когда приедет король Лауритс?
Снова улыбнувшись, Рональд скосил глаза себе на нагрудник, словно спрашивал у линдворма позволения.
— Альда, посуди сама, — видимо, священный «ящер» благословил. — С дозволения Яноре у меня останутся мои солдаты, блаутурцы с гарнизонов. Бравые вояки, отличившиеся в нашей маленькой осадной войне. Немного усилий, и из них выйдет вторая драконья тысяча. Я смогу возродить дело Айрона-Кэдагона и вернуться домой! То есть, мы сможем. И ты снова сможешь гордо называть себя Оссори, потому что я верну славу и почёт нашей семье.