— Саррик! — беловолосая кружила возле смотрительницы приюта как бесноватая. — Погляди, какие хорошенькие! А Дисхе гонит их прочь, гонит сироток, потерявших маму!
— Маму? — владелица заведения навела на Райнеро свечу, чёрная широкая бровь изогнулась в сомнении.
— Следите зорче за своими подопечными. Они могут сбежать. — Райнеро покосился на пыхтящую в шаль визгунью.
— Ай, Райнеро! — Он отпрыгнул в сторону, рванув за собой брата. Виль попыталась его схватить, не преуспела, визгливо захохотала и потянулась к Салисьо опять.
— Усмирите её, — Райнеро стиснул эфес. — Я держу шпагу в ножнах лишь из милосердия! Почему сумасшедшим дозволено бродить по ночам?
— Яльте! — припечатала визгунья, кажется, Дисхе.
— И правда, Яльте… Но не стоит обижать нас. — Райнеро не уследил, как владелица приюта подступила и остановилась ближе, чем следовало. От неё исходило тепло, так сочетающееся с её глубоким, тягучим голосом. — Если здесь и есть сумасшедший, то только ты, глупыш.
Свеча последовательно осветила тяжёлый подбородок и большой рот, затем загнутый книзу нос и наконец глаза. Райнеро невольно вгляделся в них — чернее полночи, не видно даже зрачков — и тотчас пожалел. Их темнота не отпускала, она манила, тянула в омут без дна, не вынырнуть, не отдышаться.
— Взять в невесты Луноокую… Разве могут все безумства жителей этого света пересилить твоё?
Он бежал, постыдно бежал, бросив её одну. Он не разбирал путей, но вот в нос ударил запах сена и лошадей, чёрная гибель по имени Марсио тихо заржала. Райнеро рассеянно пригладил лоснящуюся шерсть, ловящую блики факелов. Обхватил сильную шею руками, подтянулся, забрался на спину. Этой ночью принц Рекенья доверит коню жизнь во второй раз. Без упряжи, без седла, сбросит — быть посему, значит, Райнеро догонит её на пути в Солнечное Царство!
— Унеси меня отсюда… Пошёл!
Скачка захватила дух, он крепко сжимал коленями бока Марсио, руки намертво вцепились в чёрную гриву. Трус, ты не можешь произнести её имени. Боишься, гонишь, несчастный!
— Урсула…
Слёзы вновь задушили. Райнеро зарылся лицом в конскую гриву, позволив Марсио самому выбирать дорогу.
Кровь оросила платок красным. Райнеро обнял Урсулу, так она не боялась и приступы проходили быстрее. Алый сгусток на рукаве сорочки, бледные губы в крови. Принц Рекенья осторожно промокнул их, отложил окровавленный платок. Урсула тяжело вздохнула, впалая грудь дрожала. Исхудавшая ручка судорожно сжала запястье Райнеро.
— Рануччо, ты должен уйти. Я не хочу… чтобы ты видел… — она опять задыхалась от кашля.
— Нет, я буду здесь. — Он только крепче прижал к себе жену. Кашель утих, но ненадолго, почти не прекращался. — Сейчас ночь, вот ты и боишься, заячье сердечко. Подожди, скоро утро, я вынесу тебя в патио, и мы как вчера просидим там весь день. Хочешь, раскроем окно? Тебе станет легче дышать… Я сейчас.
Райнеро метнулся к окну, ночная прохлада хлынула в комнату живительным потоком, и почему не додумался раньше?
— Сегодня звёзды тебе улыбаются, любимая. Твоя звезда так сияет! Урсула?
Отвернув головку, она тихо лежала на подушках. Что ей звёзды, кашель совсем не оставил сил. Райнеро вернулся к кровати, вынул чистый платок. Сейчас приступ повторится.
Урсула приоткрыла глаза и слабо улыбнулась:
— Я буду тебе той звездой.
Кашель, Райнеро обнял её, прижал к губам платок. Алое на белом, крови слишком много, раньше такого не было. Почти прозрачные веки сомкнулись, судорожный вздох, хрип. Райнеро поцеловал Урсулу в спутанные волосы, как же она слаба и измучена… И до болезни лицо её казалось детским, за месяц она совсем стала похожа на ребёнка, худенькая девочка с ввалившимися щеками и огромными, тусклыми глазами. Та, что тайно стала ему женой, таяла у него на руках, а он ничего не мог сделать, только держать покрепче.
— Я тебя не отпущу, слышишь? Мы ещё посмотрим на эти звёзды, вместе… Хочешь, прямо сейчас? — Он хотел взять её на руки, когда Урсула слабо вздохнула и затихла. — Урсула? Нет, подожди…
Невозможно поверить. Этого не может быть, нет! Она уснула, просто уснула, этот кашель отнимает все силы… Но пальчики больше не стискивают его запястье, не слышно слабого дыхания. Алые капли на белых губах, золотые волосы разметались по подушке.
— Прошу тебя, проснись…
Осторожно поднять на руки любимую жену, прижать к себе и больше не отпустить. Она любила смотреть на звёзды…
Райнеро подошёл к окну, небо замерцало и расплылось. Урсула не шевелилась, головка запрокинута, безвольно свисает рука, на белом рукаве сорочки алая россыпь, как созвездие. Райнеро поцеловал белые губы, они ещё хранили тепло. Или это кровь их согревала? Она не может умереть, не его Урсула, как это возможно? Сейчас она проснётся, откроет глаза, ручка вновь коснётся его щеки, «Рануччо» — прошепчут губы.