— Ты говоришь об этом так, словно взять город — то же самое, что штурмовать ту детскую крепость вокруг дерева.
— Так и есть, Альда. — Дьявольщина, да он же её убеждает. — Разве что крепость побольше.
— Осада грозит не только содранной коленкой, Рональд.
— Беспокоишься за меня? Хах! Не забывай, за кем ты замужем.
— Едва ли это можно забыть.
— Я не рассказывал о наших кампаниях? Напомни, я расскажу. Ты поймёшь, что осада Фёрнфрэка — это всего лишь забава.
Альда поджала губы, что не добавило ей приятности:
— Ты страшный человек, Рональд.
— Только что поняла это, Альда?
— Нет, уже давно.
— Отлично. — Разговор пора заканчивать, а вместе с ним — привал. Момент, может, и был и единственно верный, да его прекрасная графиня пока не доросла до того, чтобы по чести оценить серьёзные мужские забавы. — Хочешь яблочко? Я слышал, как у тебя урчит живот.
— Ты сама куртуазность, — Альда усмехнулась, поправила измятые юбки. Графини целыми днями ездят верхом, пахнут лошадиным потом, не причёсываются, хотят кушать, но не грызут яблок? — Я дождусь ужина в гостинице.
— Воля ваша, мессира. — Пожав плечами, Берни полез в седельные сумки. Он впрямь вынул оттуда яблоко, перед тем сунув Альде зрительную трубу и что-то шерстяное. Вещи мешали искать лакомство.
Половинка яблока, ещё зелёным сорванного где-то в садах Восточной Петли, досталась безымянному жеребчику. Альда Оссори, графиня Уэйкшор, сглотнула слюну. Думала, он не заметит. Притворилась, что занята изучением трубы. Игрушка досталась Берни ещё в детстве, отец привёз диковинку из каких-то дальних земель. Но мере того, как сын Пилигрима Арчи взрослел, умельцы Оссорийского герцогства приспосабливались мастерить зрительные трубы сами. И уже Айрон-Кэдоган снабдил «волшебными приборами» лучших офицеров блаутурской армии, но Берни остался верен отцовскому гостинцу из-за моря.
И настал час, когда Альда, которой он прежде не доверил бы и перчаток, глядела вдаль, наводя резкость и вертясь в разные стороны. Стоило признать, что труба в каком-то смысле была ей к лицу. Альда не отрывалась от дороги, по которой Оссори недавно ехали.
Опустевший тракт спускался вниз и поворачивал, обтекая рощу. На подтаявший снег ложились жёлтые вечерние лучи. Как бы сейчас сияли доспехи! Берни вообразил стройные колонны блаутурцев, что следуют за Рыжим Дьяволом. Впереди возлежит притихший от ужаса Фёрнфрэк, сердце строптивой Андрии…
— Рональд… — пискнула Альда. — Там кто-то едет… Человек десять… Ах, Рональд. У них на плащах линдворм!
Берни выхватил трубу у жены из рук и забрался на холм. Снег скользил под сапогами, вниз сыпались шишки и клочки травы. Неужели Яноре не смог удержать на цепи одну шелудивую псину и переловить шавок помельче? Альда бросилась было следом, но Берни её задержал:
— Оставайся внизу. И лезь в седло, живо!
— Это погоня? Рейнольт?!
— Да. — Зрение графини Оссори впрямь оставляло желать лучшего. Берни навёл резкость, мутные точки превратились во вполне чётких всадников. Одиннадцать. Рейнольта среди них не было. Ещё триттов шестьсот, и будут как на ладони. И в досягаемости выстрела. При виде трёх сотен «барсов» одиннадцать шавок как одна поджимали бы хвост и ползали на брюхе. Но вот беда, расшалившемуся главнокомандующему до трёх сотен отборных вояк уже не добраться.
— Нас схватят? — спросила Альда строго.
— Ещё чего! — Кинув ей трубу, Берни подскочил к коню и достал пистолеты, уже заряженные, ведь нет ничего печальней драконят без пламени… — Живым не дамся, все останутся тут. А вот тебе надо уходить. Через рощу. К «барсам». Ты не проедешь мимо.
— Что? Нет, я не брошу тебя!
Альда возникла рядом феей-помощницей, загремела пороховницей, привязывая ему к поясу. Берни некстати вспомнил, как перед отъездом испытывал пистолеты, и та, как в детстве, увязалась зрителем и пришла в восторг от барабана «с дырочками» и вкладывающихся туда «маленьких цилиндров». Последние, просто вершина оружейной мысли, совмещали в себе пулю и порох разом. Правда, едва ли недруги подарят время перезарядить хоть бы и самих кэдианцев….
— Альда, это опасно. — Берни вернулся на вершину холма, увернувшись от пытавшейся поправить на нём берет жены. — Тебя могут ранить.
Ещё триста триттов, и первый всадник пожалеет, что так опрометчиво к нему несётся. Пуля достигнет цели.
— Не сдвинусь с места.
— Ну что за дура. Пули — не иголки.
— Вот именно, Рональд. Спускайся, иначе тебя заметят. Спрячемся, и они проедут мимо, а там эти твои «барсы» перехватят их.