Принц гоним Эскарлотой, за его плечами несметное число злодеяний, а в дьявольской груди нет места стыду и раскаянию. Настоятельно советую внять моим предостережениям: как только к вам явится молодой человек, назвавшись принцем Райнеро Рекенья, берите его под стражу не задумываясь. Он не отличается могучим сложением, но сложен, всё же, неплохо, строен, высокого роста, силён, он рубит головы одним взмахом клинка, а вступать в схватки предпочитает не менее, чем с пятью противниками.
Вы узнаете его по ямке на широком подбородке, вздёрнутому носу, зелёным глазам, которые могут показаться вам излишне добрыми, тёмным волосам, хищной улыбке. Если вы не желаете, чтобы Фёрнфрэк или любой другой из городов благословенной Андрии стёрли с лица земли или обратили против блицардской ли, эскарлотской ли короны, бросьте его в темницу и выставьте удвоенную охрану. Через несколько дней после его пришествия я избавлю вас от этого кошмара, и больше вы никогда его не увидите».
Читая, Райнеро вздрагивал, чесал щетину, сжимал широкие челюсти, затаивал дыхание, давил на ямочку на подбородке, дёргал себя за клятый вздёрнутый нос. В «не знающей стыда и раскаяния» груди всё клокотало, взгляд как на кольях повисал на «чудовище» и «бросьте его в темницу». Отец предвидел всё. Всё, кроме того, что найдёт смерть от руки сына.
— Так что вы решили? Разрушать нас или спасать?
Райнеро поднял глаза на обречённого стать его орудием бургомистра. Упирая клинышек бородки в сплетённые пальцы, Миллиан форн Тек глядел своими большими голубыми глазами на Райнеро так пристально, что едва ли упустил хоть вздох.
— Я не тот Яльте. — Райнеро вернул письмо и опустил взгляд на свои руки. Прежде они сжимали эфес шпаги, поигрывали кинжалом, теперь же, страшась вспомнить последнюю кровь, безвольно лежали на коленях. — Не тот Яльте, который властвовал в Андрии.
— Властвую в ней я, — махнул рукой Тек.
— Поэтому я не собираюсь ни разрушать вас, ни спасать. Только примкнуть осаде со своим ополчением, которое я наберу на землях Агне.
— Тогда я воспользуюсь советом заботливого анонима. — Бургомистр прижал письмо к груди, текстом к Райнеро, и ткнул мизинцем в последние строки. — Кто он, кстати? Обманутый муж? Обиженный друг? Давний завистник?
— Отец, — отрывисто бросил Райнеро, отвернувшись.
— О. С сыновьями так нельзя. Но, коль согласитесь стать нам Рагнаром, я пойду вам навстречу и окружу вас отеческой заботой. У меня сын вашего возраста. Будет нести службу под вашим началом.
Миллиан форн Тек, похоже, сочувствовал чужаку, не зная, что и с отцами нельзя так. Теки определённо были образцовой семейкой. Странное дело, но вместо удара копытом бешенства плеснулась под сердцем едкая муть. Отеческая забота… Когда Рамиро пытался загладить вину, быть чутким, внимательным, Райнеро его отталкивал. И вот, толкнул до Залунного Края. Теперь к Луноокой хотелось подвести дядюшку — за то, что так далёк от родственных чувств к племяннику.
— Как я уже сказал, от второго Рагнара по эту сторону ворот я не откажусь, посему предлагаю следующее… — Речи Тека доносились как из марева, травяного, душного. — Ты подтверждаешь славу предка, отбивая у короля хотя бы Фёрнфрэк, а я позволяю тебе распоряжаться землями графа Агне и вообще творить всё, что твоей не знающей стыда и раскаяния душе угодно. Хоть на Эскарлоту бросайся, хоть на Отверженного, мне всё равно.
Ну что за ирония. Лис, который хотел взять «графа Агне» шантажом, проявляет больше заботы и предлагает то, о чём не подумал дядюшка. Нетерпимый к одному Яльте, Тек с чего-то верит в другого Яльте. Яльте обставит лишь Яльте? Пожалуй, если припомнить, как своенравный Рагнар из распри с отцом выходил победителем…