— Мы не спустимся в деревню, потому что в ней остановилась армия Оссори. — Рейнольт подкинул в огонь веток, от искр глаза защипало.
— Ну и что? Можно подумать, нас там в лицо знают…
— Молчать, Бигот! — Дисглейрио не хотел кричать, к тому же в том, что баран набрал армию, Руфус повинен не был, но напряжение последних недель и злость, скорбь от потери всего отряда дали о себе знать. Часть из них Оссори расстрелял, как чучела на потеху, увернувшихся, почти взявших беглого графа в кольцо, прирезали северяне. И если верить Руфусу, пулю-другую выпустила даже Альда, и не промахнулась. Рейнольт дотронулся до свежего шрама на виске. Пока он сидел под арестом в Сегне, почти смог убедить себя, нет, был уверен, что Альда бы не смогла выстрелить в него, просто палила наугад от испуга. Но после рассказа Руфуса о перестрелке уверенности поубавилось.
Тот обиженно засопел, хотел что-то сказать, но зашёлся в кашле. Несчастный умудрился схватить простуду, и это было ещё одним поводом воспользоваться гостеприимством селян. Но Рейнольт оставался непреклонен. После того, как нос к носу столкнулся с беглецом в придорожной гостинице, он больше не верил в случайности. И встреться они теперь, не он будет гнать барана, а баранье стадо двинет его рогами.
— Оссори теперь на службе короля Блицарда, — не унимался Руфус. — Возможно, нам стоит поехать обратно? Король Лоутеан напишет в Блицард, пускай разбираются сами…
Одного взгляда хватило, чтобы Бигот прикусил язык. Не такой уж и мальчишка — двадцать один год от роду — он разве что не скулил, прося вернуться домой. Но где ему понять, что теперь Рейнольтом движет не только приказ. Оссори ответит за всё. За дни в тюрьме Сегне. За унижение. За убийство отряда. За Альду.
От порыва ветра ели певуче заскрипели, шапки снега попадали на землю и чуть не засыпали костёр. Место для стоянки Дисглейрио выбрал самое удачное для того, чтобы утром увидеть, как позади под холмами появится армия Оссори. Но не самое удачное, чтобы спокойно провести ночь. Густой ельник огибал небольшой пустырь, через который бежал вымерзший ручей. Рейнольт сразу заметил кабанью тропку через воду, понадеялся на мясо на ужин, но кабаны, будто имея разум, рассудили иначе. Уже под сумерки, ища хворост на ночь, Бигот недалеко от их лагеря наткнулся на обглоданную тушку косули. Это было не очень хорошо, но пугать излишне впечатлительного мальчишку Рейнольт не стал. К тому же, сниматься с места в поисках другого пристанища было уже поздно, сумерки блицардской зимой сгущались невероятно быстро.
— Утром мы наконец заедем в город? Тот, который будут осаждать. — Бигот старательно пялился на тлеющие угли. Его кобыла печально фыркала, из упрямства копала снег рядом с хозяином, тёрлась носом о его плечо, выпрашивая сладость. Руфус приучил её к подачкам, за что ни раз получал выговор от своего капитана.
— Заедем, — вздохнул Рейнольт, протягивая лакомке последний кружок морковки. Он понятия не имел, что будет делать дальше, но опередить Оссори необходимо. Хотя бы для того, чтобы видеть его и контролировать его передвижения. А лучшего места, чем город, который этот баран по велению блицардского короля решил осаждать, просто не найти. Дисглейрио уже предвкушал, что он напишет Лоутеану о беглом «кузене Берни», как только добудет бумагу и чернила.
— Капитан Рейнольт…
Дисглейрио отреагировал на скулёж, на этот раз виновато тихий. В темноте ночи и слабых отсветах костра Бигот смотрелся чёрным холмиком, только выглядывал кончик носа да отливали красным выбившиеся волосы
— Капитан… Я не хотел… Было приказано брать живым…
Шмыгает носом, только ли от простуды?
— Они во сне ко мне являются. Стонут… Нет, воют. И гарью пахнет. А он всё целит мне в лоб.
С порывом ветра донёсся ещё один звук, далёкий, печальный, от которого у Рейнольта пробежали мурашки по позвоночнику. Конь Дисглейрио застриг ушами, до скрипа натянул привязь. Звук повторился. Как во сне Бигота… Воют.
— Простите меня, я оставлю службу, уйду…
— Тихо, Руфус.
— Не верите? Можете судить меня по военному уставу! Спросить сполна, я не противлюсь наказанию, я отвечу!
— Тихо, я сказал!
Уже не далеко, уже не дальше пятисот триттов. Пока подвывание, поскуливание, но вот… отвечают. Второй голос, третий. На мягких лапах, движимые запахом, жаждой охоты. Преследуют кабана? Оленя? Замолчали.
— Капитан Рейнольт… Что это?
Конь дико заржал, мотнул мордой, в попытке оборвать привязь. Кобыла Руфуса ему вторила, мальчишка насилу удержал её. Рейнольт подхватил палку, подержал над костром, чтоб хорошо загорелась. Осторожно поднялся, направил факел в самое тёмное место ельника, за их спинами, туда, куда щерились лошади. Секунды, чтобы глаза привыкли к темноте чащи. И вот оно: между деревьями видны отсветы огня в зорких чёрных глазах.