Но груз — это фигня. Главное, чтобы банки не лопались. Если это происходит, то горячий сок (почти кипяток) попадает на тело и сильно обжигает. Больно! Чтоб схватить банку и нести ее, нам дали специальные захваты. Мы берем сразу по две банки и несем их, словно ведра. И вот тут они выскальзывают. Обидно! Еще мы смотрим за прессом, чтоб под него не попало что-нибудь, и за бункером для жмыха от яблок, чтоб не забивался. Такая наша незамысловатая работенка.
Но работа — это фигня. Главное — это наша молодая жизнь. Вечерняя. Ночная.
Кормят нас до отвала.
Это основной вопрос, который задают мне в письмах из дома. Родители, видимо, хотят спросить еще что-то, например, о девушках, но не решаются. В итоге, я знаю, они коптят над каждой фразой моих коротких писем, выискивая потаенный смысл.
Я не пишу домой о девушках.
Родители знают, что в моей группе на двадцать пять парней только одна представительница прекрасного пола. Что поделаешь, специальность у нас такая. При этом, почему-то именно в условиях нашей группы, минимизированное до предела количество не переросло в качество, и наша девушка обладала такими внешними данными, что если бы на ней вдруг женился любой из наших парней, то лучшее, что можно было бы сказать о такой паре: «Мама сильная, папа красивый».
В других группах девушек поболее, но все равно диспропорция жуткая.
Десять на одну!
Но здесь наши павы оказались в трудном положении.
Еще бы.
Сразу сто девчонок оказывают им сильнейшую конкуренцию.
Наши-то сразу вдруг стали ласковыми и помягчели душами. Но поздно! Теперь мы знаем, что на свете есть не только эти двадцать кикимор, а еще целый мир красивых и добрых девушек. И они так рады нам!
А мы рады им.
Яблочный сок. Это не только предмет труда. Мы его пьем, пьем и пьем.
И не можем напиться. Девушки с линии баклажанной икры приходят к нам.
Это практикантки из Мичуринска. Одеты они забавно.
На девушках тонкие синие халаты чуть ниже колен.
В такой униформе ходят все технологи комбината.
Но если на матронах в летах эта одежда смотрится, как должное, то на юных созданиях с осиными талиями такое одеяние вызывает улыбку.
На головах у девушек белые шапочки. Наподобие испанок.
В детстве мать шила мне такие, когда отправляла в пионерлагерь.
Кабачковая и баклажанная икра — это дипломная работа девушек из Мичуринска. Они носят с собой тетрадки и что-то в них записывают. С очень умным видом. Очевидно, что-то очень важное. Мы ехидничаем, просим, чтоб дали списать.
Они смеются. Мы — тоже.
Девушкам хочется яблочного сока. Мы угощаем их. Самый лучший сок тот, что прямо из-под пресса. Когда он еще не пастеризован. Во время пастеризации он становится кисловатым. А здесь, под прессом, он гораздо слаще и приятнее. У нас есть специальный ковшик. Литра на два. Им мы и черпаем сок из-под пресса. Девушки пьют жадно, со смаком. У них в цехе жарко, они слегка вспотели и очень хотят пить. А мы хотим есть. Девушки понимают и в следующий раз приносят кастрюльку, полную баклажанной икры, три ложки и булку теплого хлеба. А мы снова поим их яблочным соком. Другого у нас ничего нет. Есть только шуточки, анекдоты, легкие заигрывания. Девушки пьют сок, а мы в три ложки трескаем икру с хлебом. Вкуснятина! Насчет пожрать — мы мастера!
Через десять минут кастрюлька пуста. Боже, хорошо-то как!
Мы начинаем общаться с девушками, растапливая ледок недоверия улыбками, молодым блеском глаз и многозначительными намеками.
Девушки моложе нас примерно на год, на полгода.
Они поступили в техникум сразу после восьмого класса.
Поэтому учиться им осталось всего один год.
А нам — целых четыре. Грустноватая арифметика.
Мы не можем отделаться от ощущения, что они гораздо старше нас.
Тем более что мы практически не в состоянии соперничать с нашими бывалыми, искушенными в амурных делах четверокурсниками.
Но, к счастью, все четверокурсники работают в цехе по производству консервированных каш с мясом. Губа не дура! Но, главное, они нам не мешают. Пусть они обожрутся своими кашами! А мы будем общаться с красивыми девами.
Одну красавицу зовут Тоня. Она мне нравится.