— Ты не умрешь, если поздороваешься, — ответила она.
— Ради бога, у нас праздничный обед, — пробурчал он себе под нос. — Как думаешь, сколько потребуется времени, чтобы трава снова выросла на четыре фута?
Беверли рассмеялась.
— С Днем благодарения, — поприветствовал их Джером. Бев представила всех друг другу, пока новые соседи рассаживались на ступеньках крыльца.
— Наша семья приедет примерно через час, но мы бы хотели поблагодарить вас за то, что разрешили вчера воспользоваться вашей кухней, — Джером вручил Бев пирог. — Надеюсь, вы не сердитесь на наше вмешательство. Это один из пирогов с орехом пекан от Лил. Очень вкусно. Пропитан бурбоном.
Беверли вежливо кивнула:
— Спасибо.
Примерно через четырнадцать секунд показался Поль ди Бенедетто с абсолютно невинным выражением лица.
— Время пирогов?
Том угрюмо взглянул на Бев:
— Может, я смогу засадить лужайку крапивой? Как думаешь?
Она поймала его руку и поцеловала.
— Я горжусь тобой, мистер Отшельник. Говоря бессмертными словами одного мудрого человека: «Все будет хорошо».
— Если он такой чертовски мудрый, почему же никто никогда его не слушает?
И просто потому, что он мог — и хотел — и все еще испытывал раздражение и немного жалел себя, он наклонился и поцеловал Беверли Андерсон в губы.
С языком.
Не прошло и получаса, как хиппи из дома на углу болтали с Франклинами, их никчемные собачонки обнюхивали новый палисадник Бев, а идиот, который свалился со шпалеры, ковылял в своем новехоньком гипсе с тарелкой в руках.
Том прошептал на ухо Беверли:
— Я ставил на лужайке табличку «Пожалуйста, достаньте меня, мне это нравится»? Потому что я не помню, чтобы делал это.
Бев так рассмеялась, что у нее даже затряслись плечи.
Парнишка всучил ему какое-то печенье.
— Что это? — озадаченно спросил Том.
Парень пожал плечами:
— Мама хотела поблагодарить вас за то, что вы помогли ей с каменным забором пару месяцев назад. Она сказала, что он упал на дорогу, а вы сложили его заново. И не взяли денег.
— Ерунда, — отмахнулся Том. — Мне нравится работать с камнем. — Он заглянул под фольгу. — Что за печенье?
Парнишка улыбнулся:
— Имбирное. Их очень вкусно макать в молоко.
Джейсон Франклин спустился по ступенькам.
— Я люблю печенье.
Том вручил ему тарелку.
— Наслаждайся, парень.
Прошло два часа, прежде чем толпа рассосалась. Каким образом его дом превратился в Центральный вокзал? Он не имел ни малейшего понятия. Но он отгородился от всего этого гвалта. Он сосредоточился на Беверли. На ее улыбке. На ее руке, незаметно поглаживающей его по спине. На том, как она краснела, когда он ее целовал.
Он не был слишком гордым, чтобы признать, что недооценивал Беверли Андерсон.
Том обнаружил ди Бенедетто на заднем дворе, тот осматривал огород.
— Тебе нужно что-нибудь, Поль?
Поль выглядел потрясенным.
— Ты предлагаешь? Ты никогда раньше ничего не предлагал.
— Возможно. Может, мы сумеем заключить сделку.
Ди Бенедетто подозрительно посмотрел на него.
— О чем ты говоришь?
— Ты же туристический агент, верно?
— Да, — кивнул тот.
— Мне нужно два билета. Можешь распечатать их сегодня?
— Конечно. Я могу сделать это на домашнем принтере. — Поль показал на грядку с капустой. — Вот что я скажу. Ты дашь мне три кочана этой прекрасной краснокочанной капусты, а я достану тебе билеты. Что скажешь?
Том улыбнулся:
— Скажу, что мы договорились.
Глава 12. Танцы среди маргариток
Карен и ее мама отмыли кастрюли в раковине и загрузили древнюю посудомоечную машину Тома. Несмотря на все сюрпризы утра, Карен не могла припомнить лучшего Дня благодарения.
— Значит, мама, все в порядке? — Карен вытерла бокал и убрала его в шкафчик. — В смысле, ну знаешь, с... Томом.
— Удивлена? Потому что я удивлена.
Бев выключила воду.
— О, не то слово. — Они обе рассмеялись. — Я волновалась, что вы с Томом поубиваете друг друга. А вместо этого вы... эм...
— Счастливы?
На газах Карен выступили слезы.
— Ты счастлива? — прерывисто спросила она.
Бев обняла ее.
— Счастлива. Знаю, это кажется очень странным, но эта поездка к Тому оказалась хорошей. Думаю, я долгое время обманывала себя. У нас с твоим папой все было не слишком гладко. И мне нужен был хороший пинок под зад, — она убрала локон с лица Карен. — И конечно, Том оказался именно тем, кто дал мне этот пинок.
— Я должна была что-нибудь сделать. Я не знала, что ты так несчастна. Прости. Я...
— Милая. Ты ничего не могла сделать. Я вырастила умную, счастливую, здоровую девочку, которая стала чудесной молодой женщиной. Ты мое самое большое достижение. Не показательный дом и сад. Мне нужно было самой разобраться кое в чем. И, полагаю, я это сделала. В зрелом возрасте пятидесяти девяти лет.
— Мама. — У Карен перехватило горло.
— Все хорошо, солнышко.
Так они обе и стояли посреди кухни Тома. Обнимаясь, смеясь и плача.
— Мама. Помнишь, как ты страшилась своего шестидесятого дня рождения?
— Да.
— Что-то подсказывает мне, что этот год станет лучшим годом в твоей жизни.
Бев улыбнулась:
— Что-то подсказывает мне, что ты права.
* * *
— Привет, пап.
— Ага.
— Значит, тебе нравится миссис Андерсон?
Джон глотнул «Будвайзера» и поставил банку на ступеньку крыльца. Они с отцом отдыхали на веранде.
Ему нравилась эта веранда. Им с Карен нужна веранда.
— Ага.
— Трудно поверить.
— Ага.
— Она не похожа на твой тип женщин.
— Угу.
— И она не похожа на тех, кого... эм... устраивают случайные связи.
Том, прищурившись, посмотрел на Джона:
— Нет, не похожа. Я никогда не считал, что она такая.
Джон поморщился. Ладно, это становится неловким.
Он набрал воздуха в грудь.
— Я имею ввиду, ты серьезно увлекся ею? Похоже, ты действительно нравишься Бев. — Том ничего не сказал, и Джон продолжил: — Я не хочу, чтобы Бев было больно. Не после всех этих лет, когда она убирала дерьмо за Роджером, и... это неловко. Я просто хотел узнать...
— Она останется со мной, — наконец раздраженно сказал Том.
Джон поперхнулся пивом.
— Останется?
— Так я и сказал.
— А она знает, что останется с тобой?
— Нет. Пока нет. Держи язык за зубами.
— Без проблем. Удачи.
— Мне не нужна дурацкая удача. У меня есть маргаритки.
* * *
Беверли с Томом смотрели, как дети отъезжают на своем «Фольксвагене».
День благодарения прошел совсем не так, как ожидала Бев. Клюквенный соус из банки. Из банки! Том так и поставил ее на тарелку, обычную консервную банку с ребристыми боками. Он также приготовил на удивление вкусную и сочную индейку, насадив тушку на пивную банку и зажарив ее на гриле.
Они ели с бумажных тарелок и пили из пластиковых стаканчиков. Никакого красивого фарфора, хрусталя или соусников. Но день прошел весело. И расслабленно.
И каждый раз, когда Том касался ее, или сжимал ее ладонь, или шептал на ушко что-нибудь дерзкое, внутри пузырилось и искрилось счастье, как имбирный эль. Она ощущала себя подростком. Легкомысленной. Сексуальной. Нелепой. В пятьдесят девять лет.
За три коротких дня Том сумел перевернуть ее мир. Встряхнуть ее.
И она ни капли не возражала. Несмотря на ощущение неопределенности и потерянности она чувствовала себя легче и свободнее, чем за многие годы до этого.
Это было просто чудесно.
— Эй, не хочешь пообжиматься на диване? Дети наконец-то уехали, — Том уткнулся в ее шею.
Бев засмеялась:
— Каковы шансы, что на этот раз мы сможем опробовать твою кровать? Не то чтобы я не наслаждалась диваном, но настоящая кровать может стать приятным разнообразием.