— Отправьте его обратно в монастырь!
Последовала пауза.
— Вы что, господин Пуаро? — растерялся Пауэр. — Спятили? Белены объелись?
— Ничего подобного, господин Пауэр, — ответил Пуаро. — Посмотрите сюда.
Пуаро взял кубок и нажал потайную пружину в пасти змеи, сделанную в виде ее жала. Пружина щелкнула, и на дне кубка открылась небольшая ниша.
— Видите, господин Пауэр? — спросил Пуаро. — Когда-то римский папа, как вы сами мне рассказывали, пользовался этим кубком, чтобы, по вашим словам, избавляться от неугодных ему гостей. Через эту нишу спрятанный на дне яд попадал в напиток. Вы же сами сказали, что история кубка связана со злом. Насилие, кровь и проклятие всюду следуют за кубком. Не исключено, что проклятие перейдет на вас.
— Предрассудки! — бросил Пауэр.
— Возможно, — согласился Пуаро. — Но почему вы так настойчиво старались приобрести эту вещь? Я не думаю, что из-за ее красоты или ценности. В вашей коллекции есть сотни, тысячи экспонатов гораздо красивее и уникальнее. Вы сказали как-то, — продолжал Пуаро, — что не любите проигрывать. Сейчас вы выиграли. Кубок у вас. Почему бы вам… не совершить великодушный поступок. Возвратите кубок туда, где он покоился в мире целых десять лет. Он принадлежал церкви, пусть церковь и пользуется им. Позвольте ему чинно и благородно стоять на алтаре и очищать души кающихся грешников.
Пуаро какое-то время помолчал.
— Позвольте мне описать то место, где я его нашел, — снова начал он. — В саду мира, находящемся за западным морем, куда ведет тропа через забытый рай юности и всемирной красоты.
В нескольких словах Пуаро описал место, где был расположен монастырь.
Эмери Пауэр слушал его, закрыв глаза руками.
— Я родился в тех местах на западном берегу Ирландии, — сказал он. — Мальчиком я уехал оттуда в Америку.
— Я это знаю, — тихо сказал Пуаро.
Постепенно Пауэр пришел в себя, выпрямился в кресле. Мечтательность исчезла из его глаз. На губах появилась улыбка.
— Вы странный человек, господин Пуаро, — сказал он, — но вы меня убедили. Делайте как знаете. Отправьте кубок в монастырь как мой персональный дар. Неплохое пожертвование в тридцать тысяч фунтов. А что я получу взамен?
— Монахини будут молиться за спасение вашей души, — мрачно изрек Пуаро.
Пауэр улыбнулся странной хищной улыбкой.
— А ведь это вложение капитала! — воскликнул он. — Пожалуй, даже самое лучшее из всех, которые я когда-либо делал.
В маленькой комнатке для посетителей монастыря Пуаро беседовал с матушкой настоятельницей. Он уже вручил ей кубок от имени Пауэра.
— Скажите ему, — заверила она, — что мы всегда будем за него молиться.
— Он очень нуждается в ваших молитвах, — ответил Пуаро.
— Он что — несчастный?
— Такой несчастный, что он даже не знает, что такое счастье, и такой счастливый, что даже не знает, что он несчастен.
— А… — протянула мать настоятельница. — Богатый человек.
Пуаро не сказал ничего, потому что этой фразой она выразила все.