— Так же как и ты, — парировала Луна. Она предложила Гермионе копию «Придиры», и та приняла её.
— Но ты все еще не попыталась, а у него заканчивается время, — ответила Гермиона. Она смахнула слезы, скопившиеся в уголках глаз. Луна улыбнулась ей немного грустно.
— Я могу сказать то же самое и о тебе.
— Драко никогда не полюбит меня, — заметила Гермиона. — А ты была добра к нему, простила его и возможно этого достаточно.
Луна улыбнулась и взяла Гермиону за руку. Они зашли в общую гостиную, затем прошли по лестнице в спальни семикурсниц. Луна подошла к своей кровати и указала на фотографию на тумбочке. На ней была молодая версия ее отца с девушкой выглядящей точь-в-точь как Луна. Они танцевали в саду, на девушке были серьги-редиски.
— Это твои родители? — спросила Гермиона. Луна кивнула.
— Мой папа всегда громко заявляет о любви, ты знаешь. Люди говорили, что в его глазах отражалось его сердце, когда мама заходила в комнату. Он говорит, он знал, что полюбит мою маму, как только её увидел. Некоторые люди кричат о своей любви, будто Снарфалумп. Они обхватят тебя своими щупальцами и будут кричать, насколько потрясающ их любовник, и не уйдут, пока ты не поверишь им.
— Я практически вижу, как твой папа делает это, — колко заметила Гермиона. Луна не заметила сарказм.
— Мама была другой. Она умерла, когда мне было шесть, но все, что я помню, было удивительным. Её любовь была бесшумной. Она говорила о папе, будто единственное в чем она нуждалась это он. Будто бы он был ей балансом. Ей влюбленность была безмолвна и, в большинстве случаев, незаметна, но она всегда была. Как нарглы.
— Как нарглы, — повторила Гермиона с улыбкой.
— Есть разные виды любви, — настаивала Луна, не открывая взгляд от фото. — Кто-то кричит, кто-то молчит, и так много между ними. Драко — крикун, возможно не в словах, но точно в действиях. Все знают, кого он любит, возможно, до того, как он сам это понимает. Он может быть немного медлительным, когда ответ не совпадает с тем, что он хочет услышать.
— Кажется, все вокруг уверены, что он любит меня, — сказала Гермиона, — Но это не может быть правдой.
— Возможно это не то, о чем он кричит. Возможно, ты должна подумать о том, чего он не говорит. О том, что ты больше не слышишь.
Грязнокровка.
Они стояли, наблюдая как родители Луны танцуют, а затем Гермиона обняла Луну.
— Никогда не меняйся, Луна, — прошептала она.
***
Гермиона провела эту ночь, плача в подушку.
Это было слишком похоже на то, когда она потеряла Гарри. Будто видеть эти капюшоны в её кошмарах было недостаточно. Хогвартс продолжал забирать у нее людей. Она избегала коридор, где нашли тело Лаванды Браун. На стенах все еще были пятна крови, а доспехам все еще не хватало оружия, напоминая о произошедшей здесь битве.
Но в отличие от того ужасного дня, семь месяцев назад, сегодня Гермиона могла сделать одну единственную вещь, чтобы попытаться спасти Драко. В то время как её сомнения были глубоки, каким другом она будет, если не попытается? Это был седьмой день, и Гермиона не могла смотреть, как умирает еще один ее друг. Она просто не могла.
Гермиона наложила на себя Дезиллюминационные чары. Они не были идеальны, но они были нужны. Никто не пойдет ей навстречу, если поймает её. Тихо выйдя из комнаты, она направилась вниз по лестнице, прошла через портрет. Темные коридоры Хогвартса больше не пугали её. Вещи, увиденные в свету, пробуждали в ней воспоминания еще более ужасающие, чем все то, что она могла придумать. Она спокойно добралась до Больничного крыла, не встретив никого. Мадам Помфри спала, солнце только-только показалось из-за горизонта. Гермиона медленно подошла к почти безжизненной фигуре.
Смерть ужасно отразилась на Драко.
Гермиона никогда не замечала, насколько часто он улыбается, пока он не перестал. Его волосы свисали в разные стороны, а губы потрескались от тридцати девяти поцелуев, которых он не просил. Он все еще был в своем джемпере, в котором гулял в прошлую субботу, его лицо было неимоверно бледным. Гермиона глубоко вздохнула и смахнула пару слезинок.
Без разницы, что сказала Луна, без разницы, во что все остальные верят, Гермиона знала, что Драко её не любит. Как он может? Их дружба была слишком нова для них. Плюс, выражение лица Люциуса Малфоя подтверждало то, что она уже знала: ей нет места в жизни Драко после Хогвартса.
Гермиона присела на край кровати Драко. Она глубоко вздохнула.
— Ты был прав, ты мне очень сильно нравишься, я клянусь, больше никогда не съем твои яблоки. Просто… просто вернись, Драко, — сказала Гермиона, её голос дрогнул на его имени, — Мне нужен друг, и это ты. Мерлин, я действительно должна была сделать это неделю назад.
Она подалась вперед и легонько прикоснулась к его губам. Грудь Гермионы сжалась от понимания, что это неправильно, но она не могла отстраниться. Она пропустила свои пальцы сквозь волосы Драко, чтобы приблизить его, всего лишь на мгновение. Гермиона отстранилась на несколько сантиметров и отпрыгнула, когда Драко открыл глаза.
Он моргнул.
Он моргнул еще раз и сделал глубокий вздох. Драко закашлялся, когда не смог сдержать его, разбудив мадам Помфри, которая тут же выбежала из своей комнаты. Драко поднялся на локтях, широко раскрыл глаза и сказал:
— Черт возьми, где я?
Мадам Помфри уверила Драко, что он в Больничном крыле, и что он в безопасности. Он отмахнулся и сел. Драко посмотрел на Гермиону, несмотря на то, что она все еще была невидима. Если бы Гермиона не знала, она бы поверила, что Драко знал, где она и что она сделала. И она сделала единственное, что могла:
Она сбежала в общую гостиную, настолько быстро насколько она могла.
========== Часть 3 ==========
В горле Драко пересохло настолько сильно, будто он не дышал нормально несколько дней.
Было темно, когда он открыл глаза. Драко потребовалась пара секунд, чтобы понять, что он в Больничном крыле. Мадам Помфри уверила его в этом же, но Драко только что провел, бог знает сколько времени, подвергая сомнению все, что он видел во сне. Как он, черт возьми, должен был понять, что окружающее не его очередная мечта?
Драко посмотрел налево и увидел кого-то. Практически невидимый, благодаря Дезиллюминационным чарам, Драко не мог понять, кто это. Он знал, кого бы он хотел увидеть, но это была просто очередная игра разума, в которую он не был готов сыграть. Драко вздохнул с облегчением, когда невидимка сбежала, напуганная появлением мадам Помфри.
— Как это произошло? — спросила она. Ответ Драко застрял у него в горле, когда он увидел неверящее выражение лица мадам Помфри. Он кинул взгляд на выход, гадая, сделала ли невидимка что-то кроме слежки за ним.
В течение нескольких следующих часов его осматривали, поили зельями и задавали кучу вопросов. Он решил не упоминать невидимку. Мадам Помфри разбрасывалась словами «поцелуй истинной любви», «лунное дерево» и «на грани смерти». Драко не слышал ничего кроме них. Все, что он мог сказать:
«Я хочу поехать домой».
***
Драко не было совестно за бегство без прощания с его друзьями, он просто хотел оказаться в своей кровати.
Его отправили портключом, поэтому Драко оказался снаружи мэнора, будто бы незнакомец. Он трясся от холода, будучи одетым в вещи, которые он носил в течение этой недели. Он не озаботился застегиванием своего пальто, просто накинул его на плечи, коснулся бутылочки с зельем и оказался за воротами мэнора. Они открылись, и Драко начал свою прогулку длиной четверть мили. Он осмотрелся, понимая, что все осталось таким же как и три месяца назад. Трава была все еще зеленой, павлины все еще белыми, а мэнор все еще стоял.