– Они, может, и забыли бы, но Уэбстер старательно выложила, что вы на пороге разорения и поместье всё заложено-перезаложено. После чего Болдуин начал интересоваться кому. Очень усиленно интересоваться.
Услышанное мне не понравилось. Возможно, Майлз преувеличивал с целью привлечь внимание к собственной персоне, что за ним водилось, но если нет, то зачем родственнику узнавать имена наших кредиторов? В его добрые намерения не верилось совершенно.
– Что-то ты слишком много услышал для случайного свидетеля, – задумчиво протянула Мелинда. – О крае уха даже речь не идёт, полное погружение в тему.
– Я какое-то время шёл за ними, пока было по пути, – ничуть не смутился Майлз. – Сама понимаешь, с заткнутыми ушами по улицам не ходят, а что туда попало, так не по моей же вине, так?
– Так, – подтвердила я. – У тебя уши всегда открыты для новых знаний.
Майлз хохотнул, потом нахмурился, вытащил часы, взглянул на них и печально сказал:
– Инориты, счастлив был бы поговорить с вами ещё, но увы, времени совсем нет. Но если вы присоединитесь ко мне в зверинце, то подробностей будет куда больше.
– Нужны нам твои подробности, – высказала и моё мнение подруга. – Как Уэбстер смотрела на приезжего лектора, томно вздыхала и отвечала невпопад? Да что там может быть интересного?
– Не скажи.
Майлз возразил без огонька, из чего следовало: нам он выложил всё, что стоило внимания, остальные подробности были именно такими, как предположила Линда. Он сделал ещё пару попыток нас заинтриговать, но быстро сдался и убежал на дежурство.
Несмотря на то что он ушёл, тренировка не заладилась. Занималась я без огонька, постоянно прокручивая в голове слова Майлза и размышляя, что нужно родственнику от наших кредиторов. Неужели рассчитывает найти дополнительные компрометирующие сведения? Но на отца он ничего не выявит, только на мать. На компенсацию хозяйке пострадавшего кота хватило наших собственных средств, слава Богине, занимать не пришлось. И она полностью отказалась от всех претензий. Письменно отказалась, на чём настояла я.
Ещё сильно мешал старшекурсник, периодически включающий звуковые эффекты. Иллюзии, постоянно меняющие цвет и яркость, тоже мешали, но не так, как бьющий по ушам звук. Оставалось только удивляться, почему дежурных всё это не отвлекает от игры. Когда я сбилась в очередной раз, поняла, что думать не могу ни о чём, кроме рассказа Майлза. Не мог он оставить знания при себе! Я зло выдохнула и принялась собирать вещи.
– Прогуляемся? – предложила Мелинда. – Всё равно тебе не до занятий.
– Глупости, какие прогулки? – вяло запротестовала я. – Нам ещё к завтрашней алхимии готовиться.
– Да что там готовится? – с досадой спросила подруга. – Правила учить? Можно подумать, ты их наизусть не знаешь!
– Так и кроме правил есть что повторить.
– Вот и повторим на улице.
Я неохотно кивнула, и мы пошли к выходу.
– Да ты жульничаешь! – неожиданно заорал целитель так, что вздрогнули не только мы, но и старшекурсник, шумовой эффект которого хоть и не пропал, но сбился и теперь более всего напоминал противное мяуканье кота, залезшего на дерево и страдающего от невозможности добраться до земли.
– Я? – возмутился дежурный. – Проиграл – имей смелость признать и выплатить проигрыш, а не винить меня в своей неудачливости.
– Неудачливости? Думаешь, я не видел, как ты вытащил под иллюзией туза из колоды? Туз-то уже был отыгран.
Целитель ткнул картой прямо в нос преподавателю. Неловко ткнул: намеренно или нет, но край карты прошёлся по кончику носа противника и украсил его кровоточащей царапиной. Тотчас сработала сирена, заглушив даже мяуканье шумовой иллюзии.
– Бежим, – взволнованная Линда потянула меня за руку. – Если инор Мёрфи появится, засядем здесь на пару часов.
Выскочили мы вовремя: я ещё услышала сработавший ректорский телепорт, но мы уже отбежали достаточно далеко, чтобы нас нельзя было привлечь как свидетелей или нарушителей. А вот старшекурснику не повезло: то ли стоял далеко от выхода, то ли не заметил, что пролилась кровь, но теперь ему придётся отдуваться за нас троих, объясняя ректору, что видел, что не видел и о чём мог только догадываться.
Повернули мы не к общежитию, а в противоположную сторону: через пару часов инор Мёрфи уже не будет так злиться, скорее всего, всё выяснит, назначит наказание, а значит, о нас забудет.
– Интересно, кого из них оштрафуют? – спросила Мелинда, нервно оборачиваясь на корпус, из которого не доносилось ни малейшего звука.
– Обоих, – уверенно ответила я.