– И это так. Даже леди Галлахер, которая отвечает в нашей академии за кафедру растений, отзывалась о нём с уважением.
– Леди Галлахер? Хелена? Хм… Как это мило с её стороны, – ответил папа со странным смущением.
– А почему вас это удивляет? – спросил Болдуин. – Признание коллегой ваших заслуг, что в этом странного?
– У нас с Хеленой непростые отношения.
– Научные разногласия? – предположил Болдуин.
– Это не имеет никакого отношения к теме нашего разговора, – неожиданно упёрся папа.
Я даже удивилась такому ответу. Неужели они с леди Галлахер успели поругаться на почве удобрений для выращивания яблонь? Вряд ли какая-то другая тема нашла бы столь живой отклик у моего родителя. Леди-то наверняка могла устроить скандал на пустом месте, но по неважным для него вопросам папа легко и быстро соглашался на компромиссные условия.
Стол был уже накрыт, и вокруг него бегала Долли, переживающая, что всё остынет, пока мы наконец доберёмся до еды. Но мы успели вовремя, поэтому сполна насладились кулинарным талантом нашей кухарки. Не зря папа за неё держится, даже пару раз повышал жалование, лишь бы её не переманили. Болдуин долго не молчал, сначала повосхищался ужином, а потом опять свернул на интересующую его тему:
– Как вы думаете, почему некоторые изменённые магией растения оставляют пустой магический фон, а некоторые – нет?
– Приятно видеть такую заинтересованность в родственнике, – оживился папа. – Но ваш вопрос несколько странен. Ведь всем известно, что чем больше магии было использовано при изменении, тем с большей вероятностью изменённое растение даст пустой фон. Собственно, там такие же принципы, как и у животных.
– Неужели? Но опыты с животными не производят.
– Да, Рассел, вы совершенно правы, – папа энергично жевал, одновременно говоря и жестикулируя вилкой с ножом, – законодательно запрещено вмешиваться в животных, и произошло это не сейчас, а сразу после Магических войн. Но если мы возьмём тех, что были изменены и просуществовали до нашего времени – грифоны, мантикоры, наконец, виверны, – то мы обнаружим, что они тоже не оставляют следов на магическом фоне.
– В Дисмонде нет таких животных, следовательно, проверить не удастся, – заметил Болдуин.
Я же застыла, разом вспомнив, что у нас есть как минимум одна мантикора, за которой присматривал Майлз, который чрезвычайно возбудился, посчитав, что лектор приехал из Министерства магии, а не Министерства просвещения. И именно он попытался обезвредить Болдуина, сведя его с Уэбстер. Если бы тогда у нас всё получилось, вряд ли родственника интересовало бы расследование больше надвигающейся свадьбы. А ведь чем больше прошло времени от совершённого преступления, тем сложнее что-то обнаружить.
Но представить Майлза хладнокровным преступником, натравливающим Беатрис на одиноких ночных гуляк? Это было немыслимо. Точно так же, как и представить нашу ручную добрую мантикору жрущей только что убитую жертву. И анонимка… Не похож Майлз на того, кто будет строчить анонимку, да ещё на моего отца. Не складывалось что-то в моих размышлениях, не состыковывались разные кусочки, как если бы они были из разных мозаик.
Глава 12
Папа вдохновенно рассказывал о своих опытах, а Болдуин осторожно его расспрашивал об утилизации неперспективных экземпляров. Настолько осторожно, что не будь я в курсе проблемы, даже не поняла бы, что он интересуется не просто из вежливости.
– И всё измельчается и отправляется в компост, – ответил папа, не скрывая огорчения, что результаты многолетних трудов пошли именно туда.
– Но древесина яблонь может быть использована куда более рационально, – заметил Болдуин. – Неужели вам не жаль её просто так уничтожать?
– Жаль, а что поделаешь? После магических вливаний она больше никуда не годится, – папа откровенно вздохнул. – Одно время мы отправляли неудачные экземпляры на кухню, но потом кухарка взбунтовалась.
– Дрова пытались её покусать?
– Покусать? Что вы, это было задолго до того прискорбного случая с котом… Гм… Обед приобрёл несвойственный еде вкус.
Да уж, вкус был совершенно несвойственный еде, в то время как запах соответствовал нормальному. До сих пор помню, как взяла в рот ложку супа и не смогла его там удержать. Не сказать, чтобы я была плохо воспитанной, но против рефлексов никакое воспитание не устоит.
– Вы потратили столько времени и сил, неужели не было желания как-то сохранить образцы?
Виду Болдуина был участливый, но я им ничуть не обманывалась: не доверяет он нам, как бы ни пытался убедить меня в обратном. Как бы ни пытался уверить, что действует и в наших с папой интересах.