– Папа, почему ты не в кровати? – возмутилась я. – Целитель тебе что сказал?
– Избегать волнений. А если я буду валяться просто так, я их точно не смогу избежать. – Он подмигнул, повертел колбу перед глазами, остался доволен увиденным и накапал из неё на ту часть трухи, что лежала в плоской стеклянной посудине. Труха, бывшая до этого серой, приобрела цвет, но странный, словно там были смешаны частицы двух цветов: коричневого и зелёного. Папа удовлетворённо кивнул и продолжил: – Сильвия, я не могу бездействовать, зная, что наше доброе имя в опасности.
– Твоя смерть не поможет его обелить, – возразила я. – Будет лучше, если ты отложишь свои исследования на день или два, а сейчас пойдёшь и ляжешь. Ты очень плохо выглядишь, папа.
– Ерунда, – отмахнулся он. – Зато я понял, с чем была скрещена моя яблоня.
– И с чем же? – заинтересованно выдвинулся вперёд Рассел.
– Точно сказать не могу, поскольку останки слишком специфические, – вдохновенно ответил папа, – но одно сомнению не подлежит: скрещивали не с растением.
– А с мантикорой, – выдохнула, я поражённая внезапным осознанием.
Так вот зачем в зверинец приходила леди Галлахер! Или её племянница? А ведь ещё там была замечена инора Карр… И это только те, о ком я знаю. Желание добраться до журнала посещений стало совсем нестерпимым, когда я почувствовала изучающий взгляд Рассела. Но обратился он не ко мне.
– Инор Болдуин. Давайте поступим так. Сейчас вы идёте в кровать, пьёте лекарство, ждёте целителя и заодно рассказываете нам, как вы пришли к этой мысли.
Глава 23
До приезда целителя нам удалось всё-таки уложить папу в постель, хотя он сопротивлялся до последнего, убеждая поочерёдно то меня, то Рассела, то взывая одновременно к нам обоим, что ему нужно срочно в лаборатории проверить ещё несколько гипотез. Но Рассел сказал, что ничего срочнее здоровья нет, и почти силком отволок папу в спальню. Это оказалось как нельзя кстати, потому что одна я уговаривала бы намного дольше. А после того, как Рассел сказал, что слушать будет не раньше, чем папа окажется в кровати, мой родитель с такой скоростью нырнул под одеяло, даже не раздеваясь, словно ему пообещали новый исследовательский комплекс в случае полного послушания, и тут же заговорил.
– Понимаете, Рассел, – вдохновенно начал он, – моя хищная яблоня выглядела совсем по-другому. Растения, они более мягкие, более ласковые, если можно так выразиться.
– Хвост у кота ваша яблоня отодрала из любви? – хмыкнул Рассел.
– Хвост, хвост… – растроенно проворчал папа. – Дался вам тот хвост. Я уверен, что он оторвался, когда хозяйка кота отбирала своего питомца. Она столько веток переломала, что какой-то жалкий хвост мог пойти просто за компанию.
Хвост был совсем не жалкий, а солидный и пушистый, о чём я папе напоминать не стала. И так было кому портить ему настроение.
– А если бы не отобрала? – безжалостно спросил Рассел.
– Но ведь отобрала же, – парировал папа. – И вообще, меня нельзя волновать, а вы только этим и занимаетесь. – Он укоризненно посмотрел на Рассела, тот прикрыл рот рукой, намекая, что теперь будет молчать. – Так вот, я поначалу предположил, что это гибрид с ивой из-за вытянутости листьев, но потом, припоминая повадки, засомневался. Говорить, ничего не стал, так как на тот момент и идей никаких по второй части не было. Но видели мы её когда? – И не дожидаясь нашего ответа, продолжил сам: – В темноте, при искусственном освещении. Разве на него можно полагаться?
– Если оно достаточно яркое, то да, – ответил Рассел, поскольку папа замолчал, требовательно на него глядя. – Но в тот раз о яркости даже речи не шло. Мы подсвечивали, просто чтобы хоть что-то разглядеть.
– Вот именно! – папа поднял руку, привлекая внимания. Необходимости в этом не было. Внимание и так целиком принадлежало ему. – Но вчера я смог разглядеть их близко и во всех подробностях. Листья были не только более вытянутые, но и плотные, больше похожие на кожу, чем на растительную ткань. И меня взяло сомнение, не добавлено ли туда что-то посерьёзнее, чем ива. В самом деле, ива не должна была повлиять на агрессивность. Это совершенно мирное дерево.
– Яблоня тоже, – заметила я. – Папа, может, ты переоденешься? Скоро приедет целитель, и в кровати в таком виде лежать неудобно.