– Странно – это рычит и не позволяет приблизиться. Для Беатрис это нехарактерно. И раньше с ней такого не было, совсем недавно началось.
Рассел кивнул, то ли соглашаясь со мной, то ли подтверждая какие-то свои мысли.
– Только на неё?
– Ещё на инору Карр. Но Майлз не постоянно там дежурит, например, он не знал, что в зверинец приходила леди Эллиот.
Я победно посмотрела на Рассела, намекая, что столь замечательная леди приходила туда не просто так, а непременно чтобы сделать какую-нибудь гадость. Он ответил весьма заинтересованным взглядом.
– И зачем она приходила, вы, случайно, не знаете?
– Случайно знаю. В журнале написано «За вдохновением». Это Линда выяснила, то есть инорита Эллисон, когда они с Майлзом проводили эксперимент.
– Какой? – уточнил Рассел.
Но вид у него при этом был инора, совершенно незаинтересованного в ответе и погружённого в собственные размышления. Хотела бы я знать, о чём он сейчас думает.
– Станет ли бросаться мантикора на инориту, которая придёт не в компании, а одна.
– А компания инора Майлза не считается?
– Нет. Это же Майлз.
Я имела в виду, что он там работает и мантикора его любит, но Рассел понял меня совершенно не так.
– Да, инор Майлз – очень компанейский, с одними иноритами ходит на свидание в парк, с другими в зверинец.
– У нас было не свидание, – напомнила я, порядком разозлённая его намёками. – Более того, нас было трое и пришли мы в парк исключительно по делу. В отличие от вас. Вы-то там по собственной инициативе выгуливали леди Эллиот. А потом по собственной инициативе наверняка направились к леди Уэбстер. Да вы сто очков вперёд по компанейности дадите Кристоферу!
– Уже Кристофер?
– Как хочу, так и называю! – взвилась я. – Идите целуйтесь со своей Уэбстер, или как вы её называете? Дорогая Лоррейн?
И мне так живо представилась картинка, как Рассел, опустившись на одно колено, говорит: «Дорогая Лоррейн, прошу вас стать моей женой», что я разозлилась ещё сильнее. Особенно потому, что довольное лицо Уэбстер тоже представилось, и было оно ещё противнее, чем обычно.
– Леди Уэбстер, – ответил Рассел. – Только так я её и называю. Вам не кажется, Сильвия, что наш разговор зашёл куда-то не туда?
– Не я его завела, – воинственно ответила я. – Это вы начали делать какие-то странные намёки относительно меня и Майлза.
Я набрала воздуха, чтобы продолжить возмущаться, но внезапно Рассел сказал:
– Извините, Сильвия, я был не прав.
Воздух весь сдулся, хотя я нашла в себе силы проворчать:
– Когда выгуливали леди Эллиот или когда любезничали с Уэбстер?
– Положим, леди Эллиот я, выражаясь вашими словами, выгуливал не просто так.
Я отметила, что про Уэбстер он ничего не сказал, но всё-таки любопытство оказалось сильнее обиды, поэтому я поинтересовалась:
– И с какой целью вы её выгуливали?
– А вы знаете, какая специализация у леди Эллиот?
Я покрутила головой. Да я леди Эллиот знать не знала до того дня. Мы с папой жили весьма уединённо. Поэзией я никогда не интересовалась, папа тоже, Долли сплетни о ней не приносила, поэтому услышать о талантливой леди у меня не было ни единого шанса.
– И какая?
– В точности как у тётушки – магически изменённые растения.
– Но почему я о ней не слышала? – недоверчиво спросила я. – Про всех мало-мальски значимых персон папа непременно упоминает.
– Вы сами ответили на свой вопрос: леди Эллиот никак нельзя назвать значимой персоной. После окончания академии с золотым дипломом она пыталась открыть своё дело по созданию растительных украшений для парков, но не преуспела, накопила множество долгов, на оплату которых ушли не только её личные деньги. Теперь она полностью зависит от доброй воли тётушки, леди Галлахер.
Что-то в рассказе Рассела мне не понравилось, и когда я немного подумала, поняла что.
– Это она вам сама сказала, про Золотой диплом? – скептически уточнила я. – В нашей академии это такая редкость, что портреты выпускников с Золотым дипломом висят в холле. Леди Эллиот среди них нет.
Это я знала точно, потому что инор Мёрфи обожал проводить там собрания и, когда становилось совсем невмоготу его выслушивать, я начинала изучать портреты за его спиной.
– Она заканчивала Туранскую академию. Родители леди Эллиот весьма обеспеченные люди. Были.
– Так почему же она рыщет в поисках вдохновения по зверинцам, а не ищет работу? – спросила я.
– Говорит, что разочаровалась в выбранном деле, а ещё намекнула, – он понизил голос настолько, что я волей-неволей приблизилась к нему вплотную, чтобы услышать, – что боится новой неудачи.