– Я подошёл сразу, как мне сообщили, – невозмутимо ответил Рассел. – В любом случае до моей лекции ещё полно времени.
Он придвинул второй стул ко мне, сел рядом, взял за руку, и я сразу перестала себя чувствовать проштрафившейся студенткой, которую непременно ждёт наказание. Пожалуй, в такой компании я готова слушать ругань нашего ректора если не вечно, то очень долго.
– Вот именно – до вашей лекции, – грозно сказал Мёрфи. – Вы у нас кто? Лектор. А инорита Болдуин – студентка. По правилам нашей академии личные отношения между преподавателями и студентами запрещены. То есть вы даже ходить на свидание в общественные места не имеете права, не говоря уж о помолвке. Безобразие! Мало того что сами ведёте себя неподобающим образом, так ещё и студентку сбиваете с пути истинного.
Говорил он грозно, но вид при этом имел, скорее, довольный, из чего я сделала вывод, что штрафовать он собирается нас с Расселом, причём сумма штрафа не понравится в этом кабинете двоим из трёх присутствующих. Третий же уже заранее приходил в восторг, подсчитывая, что и куда потратит. И я бы могла его понять – увы, в нашей академии постоянно чего-то не хватало – если бы он эту нехватку не пытался компенсировать за мой счёт. Точнее, за наш. Болдуинский.
– Вы забыли, что я не ваш преподаватель, – позволил себе улыбку Рассел. – А приглашённый. Поэтому правила вашей академии на меня не распространяются.
– Как это не распространяются? – растерялся инор Мёрфи. – Мы с вами подписывали договор.
Он выдвинул ящик стола и принялся перебирать документы.
– На проведение занятий, – напомнил Рассел. – Где чётко оговорили права и обязанности сторон. В мои обязанности не входило выполнение правил вашей академии. Можете проверить.
Инор Мёрфи наконец нашёл искомый договор, вчитался, оскорблённо засопел, бросил обиженный взгляд на лист с расчётами, скомкал его и отправил в корзину для бумаг, после чего грустно уставился на нас. Но недолго – в вопросах извлечения выгоды для академии мозги инора работали всегда в усиленном режиме.
– Так это вы! – внезапно оживился он. – А инорита Болдуин подписывала договор, в который точно входило исполнение правил академии. Это стандартный договор. Можете убедиться.
Он встал, прошёл к шкафу и достал папку с моим личным делом, из которого вытащил договор и придвинул к Расселу. Ректор засиял, как начищенный медный чайник, полез в корзину, вытащил скомканный листок и аккуратно расправил его на столе. Вот ведь прохиндей: то, что он собирался стрясти с Рассела, теперь будет вымогать с меня. И ведь не поспоришь, по всему выходит, что я нарушила, а значит, штраф правомерен.
– Так она тоже не заводила никаких отношений с преподавателем вашей академии, – широко улыбнулся Рассел.
Инор Мёрфи не менее широко улыбнулся в ответ.
– А в договоре не указано, с каким именно преподавателем она не должна была заводить отношений. Здесь чётко написано: «На время учёбы не имеет права заводить личных отношений с преподавателями» И где вы здесь видите слово «академия»?
Наверняка для леди Уэбстер инор Мёрфи с радостью сделал бы исключение в этом вопросе. Хотя нет, скорее всего, он бы предложил ей выбор: помолвка или продолжение обучения. И я бы ни на миг не засомневалась в том, что именно выбрала бы Уэбстер. Возможно, инор Мёрфи тоже предпочёл бы выдать замуж Уэбстер, а не штрафовать меня?
– Речь о моей помолвке с иноритой Болдуин зашла задолго до того, как меня можно было посчитать преподавателем, – невозмутимо сказал Рассел. – Наши родители списывались ещё летом, следовательно, инорита Болдуин тоже ничего не нарушала.
Я восхищённо на него уставилась. Как он вывернул известие о письме моего отца, и ведь не возразишь – предложение о браке действительно поступало, а что отец Рассела его отверг, так это никто уточнять не станет.
– Договорной брак? – опешил инор Мёрфи. – И это в наш просвещённый век?
У него стал такой растерянный вид, что пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться.
– Уважение к родителям никакой век не отменит, – совершенно серьёзно ответил Рассел. – Или вы считаете, что к их воле нужно было отнестись с пренебрежением?
– Но инорита Болдуин такая здравомыслящая особа…
– Это как-то противоречит уважению к родителям? – невозмутимо поинтересовался Рассел и переплёл свои пальцы с моими.
Инор Мёрфи опять скомкал листок и отправил в корзину. Я бы посочувствовала его разочарованию, отразившемуся на лице глубокой скорбью, если бы не понимала, что сменись оно радостью – разочарование будет уже у нас с Расселом. Но наш ректор не был бы нашим ректором, если бы он так быстро сдавался. Не получилось получить выгоду материальную – попробует добиться моральной.