Я резко развернулась. Перед закрывшейся дверцей стояла леди Эллиот в компании огромного чёрного пса. Глаза у него горели красным, а из приоткрытой пасти капала слюна. И всё же он мне показался куда менее страшным, чем признанная поэтесса Дисмонда.
Глава 31
– Леди Эллиот, какая неожиданная встреча, – затараторил Майлз, выдвигаясь перед нами, явно пытаясь прикрыть от потенциального противника. – Но, несомненно, приятная.
– Неужели? – улыбка леди не была милой даже на фоне оскала её питомца.
Сейчас она не выглядела нежной и одухотворённой, несмотря на изящное, ещё летнее платье и кружевной зонтик от солнца. Возможно, этому мешала хищная собака под боком, а возможно, выражение лица, искажённого гримасой ненависти. Неужели она никак не может отойти от неприятного разговора с Майлзом в парке?
– Разумеется. Вы же несомненная звезда этого города. Разве Дисмонд может похвастаться ещё какой-нибудь достопримечательностью? – разливался Майлз.
На мой взгляд, лести было откровенный перебор, тем более что на даму она совершенно не подействовала: её физиономия не смягчилась даже на самую малость, а улыбка выглядела злой, а никак не одобряющей.
– Вы так убедительны, инор Майлз, что я непременно бы вам поверила, не услышь не так давно, что вы на самом деле думаете о моих стихах. За одно это вас стоило бы убить.
Глаза её загорелись фанатичным огнём, став похожими на глаза питомца. Да, не зря говорят: не стоит критиковать автора в его присутствии, автор может оскорбиться. И не просто оскорбиться, а до смерти критикующего.
– У него просто плохой вкус, – заметила Линда. – Если убивать всех, у кого плохой вкус, народу останется не сказать чтобы много.
Пёс уселся у ног хозяйки. Правда, безопасней от этого выглядеть не стал. Казалось, что он с огромным трудом сдерживает желание нами подзакусить: слюна из его рта капала уже безостановочно.
– Почему это у меня плохой вкус? – возмутился Майлз. – Мне, например, нравишься ты. Уже одно это говорит в пользу моего хорошего вкуса.
– Ой, нравлюсь я ему, – почти пропела Линда. – Да тебе всё, что в юбку обряжено, нравится.
– Не преувеличивай.
Майлз совершенно отвлёкся от леди Эллиот, чего та перенести никак не могла. Не терпела она конкуренции, когда та шла в ущерб её личным интересам.
– Хватит! – оскорблённо рявкнула она.
– Мы только начали, – огрызнулся Майлз.
– За Гранью продолжите.
Улыбке её стала совершенно хищной, а пёс напрягся, готовясь броситься по первой команде. Напряглись и мы. Подруга вцепилась в мою руку так, словно та была спасательным канатом, который позволит нам выбраться отсюда без потерь. Мне бы её уверенность…
– Леди, мы всего лишь зашли на неохраняемую территорию, – увещевающе сказал Майлз. – Здесь всё так и было. Это не мы сделали.
Он повёл рукой вокруг, словно показывая на шевелящуюся от малейшего движения ветерка труху. Но на самом деле, его пальцы шевелились, готовя какое-то заклинание. Увы, я ничего из боевых припомнить не могла. Сжигающее и развеивающее, которое прекрасно показывало себя на яблонях, неизвестно как поведёт себя на животных организмах, да и как-то негуманно их использовать на леди Эллиот. Она и так пострадала от оценки её творчества Майлзом.
– И мы с Линдой никогда ничего не говорили против ваших стихов, – на всякий случай уточнила я.
– Вы их просто не читали, – с мрачной решимостью сказала леди Эллиот, как будто заранее была уверена, что её творчество не придётся нам по вкусу.
– Так давайте почитаем? – нервно предложила Линда. – Вдруг нам понравится и мы станем вашими преданными поклонниками?
Шанс у неё был: мало какой автор откажется ознакомить читателей со своими произведениями, но леди Эллиот оказалась из вымирающего меньшинства.
– Увы, вы упустили свой шанс услышать мои стихотворения.
От слащавой расслабленности леди Эллиот не осталось и следа. Она трижды щёлкнула пальцами, и Майлз застыл статуей, неоконченное заклинание сорвалось с его руки синими искорками и впиталось в труху на земле. Мой артефакт, выданный Расселом и висящий сейчас на обычной верёвочке, нагрелся, показывая, что впитал враждебную магию. Хорошо так нагрелся, похоже, впитал ещё и ту, что предназначалась Линде, потому что её сотрясала мелкая дрожь, издалека наверняка незаметная, но очень хорошо чувствующаяся рядом. Как жаль, что второй рукой я не держалась за Майлза. «Не двигайся, – очень тихо сказала я подруге. – Пока преступница уверена, что мы в её полной власти, у нас есть немного времени». Впрочем, Майлз хоть немного, но тоже нас прикрывал.