– Браво, браво! – Фруше лениво поаплодировал. – Какая ответственность, какое самопожертвование. Только боюсь, Корпорация не одобрит ваше решение. Срыв эвакуации, потеря тридцати трёх десантных шлюпок, трёхсот с лишком членов экипажа и квалифицированного капитана – это очень большие убытки. А главное – дезертирство виновника, с которого можно все эти убытки взыскать. Ведь вы понимаете, кто виновник произошедшего, госпожа капитан?
– Да, господин старший помощник. Я понимаю, кому Корпорация предъявит счёт, и готова платить.
– Ну что ж… Повинную голову меч не сечет, – Фруше улыбался. – Я помогу вам, капитан.
– Что вы предлагаете? – даже сейчас голос капитана был ровным.
– Всё очень просто. Мы напишем в отчёте, что колонисты отказались выполнить законное требование об эвакуации. И не просто отказались, а напали на шлюпки, а потом и на сам крейсер. И мы, защищаясь, были вынуждены обработать поверхность Родаса жёстким излучением. Под этим отчётом подпишется весь экипаж. Весь уцелевший экипаж.
В руке Фруше вдруг появился пистолет.
– Я не стану этого делать, господин Фруше! – В голосе Марч наконец-то появилась эмоция. Презрение.
– А вам и не придется. Ах, Энсти, дорогая моя… Я ведь не всю жизнь служил старшим помощником. Приходилось мне и боевой частью корабля командовать. Я всё сделаю сам. Ради нас с вами, дорогая!
Фруше поднялся с кресла и повернулся ко мне.
– Как я надеялся, Ал, что ты просто не вернёшься. Ну, что же теперь поделать…
Он ещё не успел договорить, когда я прыгнул на него. Мне нужно было только сбить его с ног, остальное сделают другие.
Раздался громкий хлопок, что-то ударило меня в левое плечо и отбросило назад. Голова Фруше расцвела багрово-алым цветком, тело конвульсивно задёргалось и осело на пол.
Капитан «Тысячеликого» Анестейша Марч отшвырнула свой пистолет и кинулась ко мне.
Невидимые в ночной темноте зелёные волны с еле слышным шипением облизывали нагретый за день песок пляжа. Я набрал горсть сухого песка и сидел, чувствуя, как утекают меж пальцев мелкие тёплые крупинки.
– Здесь так хорошо, Ал. – Энсти осторожно обняла меня, стараясь не задеть перебинтованное плечо. – Скоро всё закончится, но я ни чём не жалею. Ради этих дней стоило жить.
Мы поженились позавчера, едва лишь я смог встать на ноги. Старый Груул соединил наши руки цветочной гирляндой и на давно забытом языке попросил всемогущих Шиву и Парвати оберегать нас. Гурусета, отчаянно краснея, читал длинные нескладные стихи. Здоровяк Холанд играл на гитаре. Луиза Милье плакала и хлюпала носом, а смуглый светловолосый красавец с соседнего острова нежно её утешал.
Мы обрели счастье и покой. Даже неизбежное возмездие Корпорации не тревожило нас.
Лоскут пламени, словно трепетная алая бабочка, оторвался от гаснущего костра и медленно поплыл в нашу сторону.
– Груул! – обрадовалась Энсти. – Посиди с нами.
Груул воткнул факел в песок.
– Энсти, ты прекрасна, как цветок лотоса, которого я никогда не видел!
Его морщинистое лицо осветилось лукавой улыбкой. Затем он повернулся ко мне.
– Как твоё плечо, сынок?
– Спасибо, Груул. Гораздо лучше, чем неделю тому назад.
– Что ж, – Груул присел рядом с нами. – Значит, мы можем отправляться в путь. Энсти, ты поможешь нам распределиться по кораблям?
– Груул! – В карих глазах Энсти горели искры изумления. – Вы решили покинуть Родас? Но как мы можем? Здесь наш дом!
– Энсти, девочка, – Груул насмешливо покачал головой. – Когда всё мироздание любит тебя, не всё ли равно, в какой его точке находиться?
Зелёное яблоко планеты в обзорном экране стремительно уменьшалось. Вот оно превратилось в шарик, потом сжалось в изумрудную точку и, наконец, исчезло.
Крейсер «Тысячеликий» нанизывал складки вселенной, как швейная игла нанизывает сборки чёрного бархата. Обгоняя свет голубой звезды, он спешил к ближайшей землеподобной планете. Позади крейсера летели транспортные корабли, а впереди сообщение об успешном окончании эвакуации колонистов с Родаса и печальном самоубийстве старшего помощника Фруше. Сообщение, подписанное всеми членами экипажа.
Что не дает сойти с ума людям, долгие месяцы запертым в жестянке, которая с немыслимой скоростью несется куда-то сквозь темную леденящую пустоту? Скудость воображения? Долг? Жажда познания? Предвкушение безбедной старости на тихой уютной планете? У каждого свой ответ.
Наш ответ – любовь.