были иголкой в стоге сена, в котором остальные были миллионами отдельных соломинок.
Постоянный поток данных требовал гигантских объёмов памяти и числа процессоров. Несколько раз мне доводилось видеть компьютеры в бункерах Хоум-Офиса:
гигантская сверхпроводящая нейросеть в помещениях настолько холодных, что перехватывает дыхание. Ни у промышленности, ни у научных учреждений ничего подобного
и близко нет.
Потому-то сегодня, понял я, Уилсон ко мне и обратился.
- Хочешь, чтобы я прогнал твой внеземной сигнал через мои компьютеры, так? - спросил я. Брат моментально поймал меня на крючок, но я не собирался это
признать. Пусть я и отказался от научной карьеры, но, думается, любопытство горело во мне ничуть не меньше, чем в Уилсоне. - И как ты предлагаешь мне получить
разрешение?
Он отмахнулся от этого вопроса как от несущественного.
- Что мы ищем, так это шаблоны, запрятанные глубоко в данных, до самого дна - любой распознаваемый элемент, который позволит раскодировать всё... Думаю,
ту программу, которая выискивает шаблоны моего использования транспортных карт, в любом случае можно адаптировать для поиска корреляций в сигнале "орлят".
Вызов беспрецедентный!
- Вообще-то, это не так уж плохо. По-видимому, пройдут годы и поколения, прежде чем мы расшифруем сигнал - если вообще расшифруем. Как поколениям эпохи
Возрождения потребовалось определённое время, чтобы оценить наследие античности. Фактор времени послужит профилактикой культурного шока.
- Ну так что, Джек, нарушишь за меня правила? Ну давай, решайся. Помнишь, как говорил отец? Загадки вроде этой - вот что мы решаем. Мы оба попробовали
на вкус яблоки Тьюринга...
Не сказать, чтобы в нём совсем уж отсутствовала хитрость: он знал, чем меня привлечь. Однако, насчёт культурного шока он оказался неправ.
2029
Двое вооружённых полицейских сопровождали меня в коридорах Института. В огромной стеклянной коробке не было никого, кроме меня, полицейских и служебной
собаки. Снаружи было солнечное утро холодного весеннего дня, на синем небе ни облачка - все они разбежались от внезапного сумасшествия Уилсона.
Уилсон сидел в проектном офисе Кларка, за монитором на котором пробегали данные. Он обложил себя вокруг талии пластинами семтекса, а в руке зажал взрыватель.
Мой брат, в конечном итоге опустившийся до террориста-смертника. Полицейские остались далеко снаружи.
- Мы в безопасности, - сказал Уилсон, оглядевшись. - Они нас видят, но не могут слышать. Насчёт этого я спокоен. Мои файерволлы...
Когда я шагнул к нему, он поднял руки.
- Ближе не подходи! Я взорву её, клянусь.
- Господи, Уилсон.
Я замер и умолк, усилием воли заставляя себя успокоиться.
Я знал, что мои парни, теперь подростки, смотрят за каждым движением по шпионским новостным каналам. Может быть, никто нас не услышит, но у Ханны -
прелестной одиннадцатилетней девочки - достаточно друзей, умеющих читать по губам. Уилсону такое никогда не приходило в голову. Если мне предстояло умереть
сегодня рядом с моим сумасшедшим братцем, я бы не хотел, чтобы дети запомнили, что их отца сломил страх.
Я уселся так близко к Уилсону, как только можно. Опустил голову вниз, и когда заговорил, мои губы едва двигались. На скамье лежала упаковка из шести
тёплых банок содовой. Думаю, теперь я всегда буду ассоциировать тёплую содовую с Уилсоном. Я взял одну бутылку, открыл крышку, глотнул. Вкуса я не почувствовал.
- Хочешь содовой?
- Нет, - горько ответил он. - Будь как дома.
- Ну что ты за придурок, Уилсон! Как ты до такого докатился?
- Сам должен знать. Ты мне помог.
- И видит Бог, жалею об этом с той самой минуты, - огрызнулся я. - Ты втянул меня в это, идиот. А после того случая во Франции каждый псих на планете
хочет меня прикончить. И детей. Мы под защитой полиции.
- Не надо меня винить. Ты сам вызвался мне помочь.
Я уставился на него во все глаза.
- Это называется лояльность. Ты её начисто лишён, но в других считаешь это качество слабостью, которой надо пользоваться.
- Да, неважно. Какое это имеет значение? Послушай, Джек, мне нужна твоя помощь.
- Я смотрю, это входит в привычку.
Он посмотрел на экран.
- Мне нужно, чтобы ты дал мне время, шанс завершить проект.
- Почему меня должен заботить твой проект?