Рик сунул в рот ломтик хлеба и принялся сосредоточенно жевать: лучше жевать, а то еще ляпнет что-нибудь лишнее, а потом будет жалеть. Хорошо, если Артур окажется прав и Моника предпочтет распродажам библиотеку и компьютер! Потому что если эта скромница возжелает окучивать магазины, придется ей поискать себе другого провожатого.
Артур подозвал официанта и заказал себе еще пива.
— Моника провела чуть ли не всю жизнь в интернате при католическом монастыре. Думаю, это не могло не сказаться на стиле ее одежды.
— Она возвращается. Меняйте тему! — Микеле потянулся за вторым куском хлеба, а Артур ловким движением отодвинул от него подальше масло.
— Хватит, отец! Тебе нельзя есть столько жирного.
— И это говоришь мне ты? Тоже мне диетолог нашелся! Мы только-только пришли, а ты уже заказал себе вторую кружку пива!
Рик краем уха слушал извечные дебаты, а сам смотрел на Монику.
Несмотря на консервативный наряд, она обращала на себя внимание: и походкой, и осанкой. А безликая прическа только подчеркивала необычную форму глаз и яркость губ. Во всяком случае, когда она проходила мимо соседнего столика, за которым обедали четверо мужчин, двое с живейшим интересом подняли головы.
Моника подошла к столу. Микеле поднялся и покосился недобрым глазом на Артуро и Рика, пока они не последовали его примеру. Моника села на свое место, поджав губы — явно хотела спрятать улыбку.
Поймав на себе взгляд Рика, она быстро отвела глаза. Микеле снова потянулся за маслом, и Артур снова принялся его увещевать. Выросший без отца Рик всегда удивлялся — столь откровенной взаимной привязанности Террачини и не вмешивался в их словесную перепалку.
Моника сидела тихо как мышка, сложив руки на столе, и молча поглядывала по сторонам. И только огромные глаза выдавали ее волнение.
Бедняжка! Провести полжизни в монастыре. Ужас какой! Да, все Террачини ярые сторонники традиционных ценностей. Взять хотя бы Микеле: он хоть и посмеивается над своей сестрицей, но и сам от нее недалеко ушел. Живет по старинке…
Рик украдкой следил за Моникой, вернее за игрой ее удивительных глаз. Казалось, они живут своей отдельной жизнью, с жадным интересом вбирая в себя все окружающее. Между тем в баре становилось все люднее и все шумнее. Высоко в углу работал телевизор. Передавали бейсбольный матч, и то и дело раздавались возбужденные вопли болельщиков.
Когда подошла рыжая Дотти, разбитная официантка, в черной мини-юбке и тесной майке с фотографией рок-группы, непомерно растянутой силиконовым бюстом, глаза у Моники чуть не вылезли из орбит. Дотти ловко ставила на стол пивные кружки с подноса, и в процессе обслуживания ее юбка задиралась так высоко, что не оставалось ничего сокрытого для воображения.
— Скажите, Моника, а чем вы любите заниматься? — спросил Рик, чтобы отвлечь ее. И себя.
— Чем люблю заниматься? — Она перевела на него глаза. — Я много читаю, — Она пожала плечами, как будто извиняясь за свои скромные интересы. — Шью. И сижу за компьютером. Как видите, жизнь у меня не отличается большим разнообразием.
— Ничего страшного. У меня, представьте, тоже! — без особой радости признался Рик. Увы! В его жизни есть только одна работа.
— Зато живете в большом городе, где столько всего интересного и увлекательного, что… — Голос у нее прервался от волнения, и дядя с братом прекратили спорить.
Моника одарила их лучезарной улыбкой.
Микеле улыбнулся ей в ответ.
Рик вздохнул. Бедняжка! Придется показать ей город. От него не убудет. Надо просмотреть в газетах рубрику «Досуг». Может, на Бродвее еще идут «Кошки»?
Глава 2
Моника помахала дяде и брату рукой на прощание, послала воздушный поцелуй, и двери лифта закрылись. Она с облегчением вздохнула. Наконец-то! Поскорее бы приехать на квартиру к дяде и снять ненавистное черное платье! Мама настояла, чтобы она поехала именно в нем, и Моника перечить не стала, решив, что это малая плата за целый месяц свободы в Нью-Йорке.
— Где ваша машина? — спросила она, как только они вышли на улицу.
Рик покосился на нее, чуть заметно вскинув бровь, и не сразу ответил:
— У меня нет машины. Мы возьмем такси.
— У вас нет машины? — удивилась она. — А я думала, в Америке у всех по две машины и по два телевизора.
Рик рассмеялся и поднял руку остановить такси.
— Не знаю, как во всей Америке, но в Нью-Йорке не совсем так. Слишком дорогое это удовольствие держать машину в городе. И потом я прекрасно обхожусь без машины.