— Нормальный Витюха. Не трогай его.
— Не трогай? Нормальный? Я же не против: иди с Витюхой куда там Витюха ходит. Возглавь Витюхин гарем. Я говорю о том, что: если вы с Витюхой будете, когда я сплю, он — забавлять тебя тупыми шутками, в полный голос, а ты — хихикать, тоже себя не стесняя, — я ему язык через ноздри протяну.
— Когда ты не спишь — Витюхе можно меня забавлять?
— Что?
— Витюха тебя встретил ночью с девочкой на камнях. Зашел узнать, что случилось. Сказки мне рассказывал. Он их сам придумал.
— То есть Витюха сплетник. Ты усекаешь, что ты его только что сдала? Даже если он видел, ему что-то показалось — он должен был меня спросить. Он, вместо этого, поступил как баба. Как… пидорас. В полном соответствии с тем, что у него на лице написано. Мне интересно: почему он — ко мне — приходит; и ведет себя так, будто меня нет. Почему он решил, что это можно? Значит, где-то я себя неправильно повел. Я исправлю.
— Давай спать.
Коля закусил губу. Шваркнуть гитару о камни. Гитара чужая. Взял на стоянке на один день.
Повторил увертюру целиком, увереннее. Пальцы уже справлялись. А дальше… па-ра-па-па, па-ра-па-па, та-ра-та тарарарара-па-па…
— Загадка. Зачем оно тебе нужно утром или вечером? Какая от него тебе польза днем?
За-чем-оно
те-бе-нужно
ут-ром-и и или ве-че-ром,
ка-кая-от
него-те-бе
поль…за. Днем. — Что это?
— Не знаю.
— Тоже не знаю. Я это увидел, то есть приснилось. За-чем-оно…
Повторил эту темку, без слов: — …Яблоко.
21/ Юный барабанщик.
Юный барабанщик,
Юный барабанщик крепко спал.
Он проснулся, перевернулся,
И всех фашистов расстрелял.
— Завтра суббота.
— Как ты догадался?
— По запаху. Аляньчын ожидается?
— И он тоже.
Уже три ночи никто не стучал юному барабанщику. Больше. Чувствовал себя выспавшимся за месяц вперед. Бок напоминал о себе — но и подавно не тем резким ощущением. Перелома, значит, нет. А лучшего и пожелать нельзя.
Коля качался по кухне, вглядываясь, что она делает на сковородке. Деревенские девушки являются на свет с врожденным уменьем готовить. Потому что не было случая научиться. Не в эти три года. Негде и не из чего.
Хотя…
— Зачем ты топишь? Дышать же нечем.
— Горох сделать.
Покосилась; не стала комментировать. Такое практиковали, в Питере, из всего, что оказывалось под рукой на чужих кухнях, в печи ни разу не пробовал, должно быть круче. Надо было замочить на ночь. Но тут есть одна штука. Собирался испытать. В сковородке жарил смесь свеклы, моркови, лука, всё — своё; локоть к локтю с ней, на соседней конфорке. Она — курицу. Зачем мясо, когда столько овощей? …Кур в деревне не видел; и, между прочим, коров — а помнил, из детства, когда идет стадо: «м-муу-у», и каждая заворачивает к своим воротам. Может, уже не пасут в такое время? …Надо было Лёню спросить. Лёню он зачеркнул.
Окна в принципе не предназначены для открывания; с единственным исключением, и то исключение он сам вышиб. Поленница декоративная: нижние в землю вросли, мхом покрылись, наверное, те, что он нарубил три года назад. Отопление центральное. За полем новострой три белокирпичные трехэтажки и торчит труба. Непонятно, правда, как сюда, в край, занесло. Батареи в комнатах чуть теплые. Печь остается для сильных холодов.
Коля дождался, чтоб погасли синенькие огоньки, — задвинул вьюшку. Теперь.
Вдвинул чугунный чан со всей хряпой в жаровую камеру: сбоку на уровне груди, обита металлическим листом, через кирпичик дымоход.
— Не трогай ничего. Так пусть стоит теперь до вечера.
— Сходишь в магазин? Водку завезли. Надо талоны отоварить.
22/ — Чаго ты за мной прычапиўся?
— Просто иду, пока по пути. Мне туда, — кивнул.
— Дарма ты ходзиш. Жыцця табе тут не будзе.
— Я буду ходить в любое время в любой конец. По твоей деревне и по любой другой.
— Здароўя не хопиць.
— Со здоровьем пока не было проблем.
Толкнул в грудь — не сильно; впечатывая точкой. Оставляя на месте. Коля легко пошел за ним. Тело — гибкое, быстро регенерирующее, против Вилиного калёного, жесткого, как наждак.
— Што незразумела я кажу?
— Почему? Понятно. Тебе насрать — кто я, что я здесь сделал и куда я иду? Я молодой, руки-ноги на месте — ты инвалид. Вот вся моя перед тобой вина.
— Дурань… — Покачал головой. — Я людзей больш забиў, чым ты сабак бачыў.
— Хочешь отпущения грехов?
— Я неверуючы.
— Тоже. Ну, сделай меня инвалидом. У меня впереди пустота — у тебя впереди пустота. Вас послушать — так тут полдеревни убийц… Какой-то хернёй занимаетесь. Тратите время, оставшееся чтоб подумать — что это? зачем я здесь оказался?