Шайка Роланда пользовалась нарастающим хаосом: их налеты становились все смелее. Чаще всего они забирались в пустые дома и квартиры днем. Ночью люди были дома. У большинства пропала охота танцевать на вулкане.
8
Он стоял на стреме, пока его подельники вскрывали тяжелую деревянную дверь квартиры-бельэтажа во Фриденау. С угла Отто открывался обзор на обе улицы. Секунда – и они зашли внутрь. Отто невозмутимо проскользнул за ними и остановился, изумленный. Похоже, на этот раз их ждал большой улов. Ковры на стене и полу, старые картины, серебряные подсвечники, просторные комнаты. Повеяло гниловатым запахом империи в упадке. Все замерли. Роланд опомнился первым. Подозвал всех к себе и приказал разделиться. Быстрыми жестами показал каждому его помещение. Отто остался один. Нерешительно прошел по просторным комнатам. Величественная двустворчатая дверь из светлого дуба вела в комнату, полную книг. Высокие стены со сверкающими золотыми буквами на сияющих переплетах. Он осторожно прикоснулся к холмикам на полках, залез на одну из передвижных лестниц и оттолкнулся от оконного карниза, чтобы легко осмотреть незнакомый ландшафт. Потом бесшумно остановился. Его взгляд упал на одно из названий. Книга слегка выступала, словно кто-то неаккуратно поставил ее на место. Отто взял ее в руки и осторожно открыл. «Теодор Моммзен, – прочитал он, – „Римская история“». Он хотел начать чтение, когда услышал какой-то звук. В дверях стояла юная девушка. На ней было черное платье до колен, на шее светился белый воротник. Они молча посмотрели друг на друга.
Вдалеке завыла сирена. Из комнат послышался топот ног. Со звоном разбилось окно. Раздались громкие крики. «Полиция, стоять на месте!» Прогремел выстрел. Рычание. Отто не сводил взгляда с узкого лица девушки. В ее темных глазах мелькнула тонкая улыбка. Он очнулся, словно от ливня в знойный летний день. Опомнившись, он спустился с лестницы и последовал за ее рукой, которая указывала на приоткрытую дверцу под левой книжной стеной. Отто спокойно протиснулся внутрь, где как раз хватило места, если сложиться пополам, и сказочное существо захлопнуло за ним дверцу. В комнате раздались тяжелые шаги. Он услышал тяжелое дыхание.
– Все в порядке, девочка?
– Да.
Приглушенный звук ее голоса заставил Отто удивленно поднять голову. Он ударился о деревянную крышу своего тесного убежища.
– Что это? – раздался в тишине хриплый мужской голос.
– Что? – Отто услышал четкий вопрос девушки.
– Ты видела кого-нибудь из преступников?
– Нет.
Отто бросило в жар. Ему вспомнились мучительные ледяные ванны из детства. Легкие горели, словно он проглотил раскаленную руду. Он испугался, что задохнется, когда снова услышал спокойный голос.
– Я устала от работы и задремала там, на кресле, когда меня вдруг разбудил шум. А потом появились вы.
– Повезло тебе, малышка. Если еще что-нибудь вспомнишь, сообщи нам.
Шаги начали отдаляться, потом остановились.
– Ты не работница.
Это прозвучало как вопрос и как утверждение.
– Я здесь живу.
– Как вас зовут? – тон стал удивительно формальным.
– Сала.
– А фамилия?
– Ноль.
– Где же ваши родители, дитя?
– Отец должен скоро вернуться.
– А ваша мать?
– Больше не живет…
– Мне очень жаль, госпожа Ноль.
– Не живет с нами, – быстро прибавила она.
Жандарм удивленно на нее посмотрел.
– А… Если у нас появятся дополнительные вопросы, мы с вами свяжемся. Здесь что-нибудь пропало?
– Не думаю.
– И сюда никто не заходил?
Сердце у Отто снова ушло в пятки. Она могла бы выдать его, если бы хотела. Простое «заходил» или «может быть», или даже слишком долгое замешательство, предательское дрожание губ могло решить его судьбу.
– Нет.
Ответ прозвучал не слишком торопливо и не слишком медленно.
– Тогда приходите в себя, дитя мое.