- В точку.
- Послушай, а нет ли возможности как-то повлиять на весь этот балаган через Особый отдел? Неужели у Владимира Анатольевича не найдется нужных полномочий, чтобы нам дали провести это расследование как следует?
- Иногда мне кажется, что он всесилен, - усмехнулась Городовая, - но в этом случае я не уверена, ведь мы сами добыли улики против Юлия, а теперь и против Макса. Кто-то воспользовался всем этим балаганом и теперь у него все шансы выйти сухим из воды.
- Я сам позвоню шефу и мы попробуем разгрести эту кучу. Мы должны попробовать – ради Юлия и ради… Макса.
- Ты не веришь в то, что Макс может быть замешан во все этом кошмаре?
- Он конечно, засранец, и что-то однозначно скрывает. Но он точно не убийца. И вряд ли знает того, кто им является, он не настолько хорош, чтобы иметь секрет таких масштабов и ни разу не проколоться.
- Давай попробуем разобраться в этом. Но сначала позвоним шефу, по крайней мере, попытаемся выиграть немного времени.
27
Реакция на звонок следователей Годуну Владимиру Анатольевичу, начальнику Особого отдела, последовала уже через каких-нибудь двадцать минут. В кабинет номер тринадцать, занимаемый следователями в последние дни, ввалился взбешенный Бикетов с налитыми кровью глазами. Несколько минут кряду он изрыгал из себя такие проклятия, и ругательства, что Крашников и Городовая даже опешили. В какой-то момент он наконец-то остановился, чтобы перевести дух, но следователи не воспользовались этой паузой, так как просто не нашли, что ему возразить. Тирада Бикетова, сопровождавшаяся анатомическими подробностями и выкладками о весьма своеобразном, и доселе неизвестном ни одной науке, происхождении самих следователей и всех их начальников, была завершена фразой:
- На все про все у вас чертовы сорок восемь часов!!! А после – чтобы духу вашего не было в моем городе!!! Я лично вышвырну вас за городскую черту!!!
Резко развернувшись, он вылетел из кабинета, шарахнув дверью так, что посыпалась штукатурка.
- Вот это да! – с чуть заметными нотками восхищения в голосе, произнес Крашников.
- Да уж! – в тон ему ответила Городовая и они вместе взорвались хохотом.
В самый разгар этого безудержного веселья в кабинет вошли Алена и Максим.
- О, да у вас тут весело, а я думал вы не выжили после посещения шефа, - Максим улыбался искренней открытой улыбкой, которая повлияла на всех остальных парадоксально, развеяв все признаки веселья.
- Что случилось? – сразу же посерьезнел Макс.
- Ты ничего не хочешь нам рассказать? – спросил его Крашников, аккуратно закрывая дверь в коридор.
- Ну… А что бы вы хотели услышать? – Максим явно не понимал, о чем может идти речь.
Алена, как и следователи, выглядела серьезной и очень расстроенной. Она прошла к окну, подальше от входной двери и молча замерла возле подоконника. Криминалист, конечно же, уже была в курсе обо всем, что происходило в отделении полиции: о подозреваемом – Юлии, ради которого в последние несколько часов разворачивалась операция «Маньяк», но так кстати погибшего при пожаре в собственном доме; о том, что задержали какую-то женщину по подозрению в убийстве Шумина Андрея. Она была немного обижена тем, что все это время следователи довольно активно действовали на передовой, а ей поручали чисто техническую работу. Но все это было ерундой по сравнению с тем, что происходило в настоящий момент.
- Да что с вами со всеми? – все еще не понимал Максим.
- Ты в курсе, что арестовали Иванову Анну Андреевну? – Крашников решил начать первым.
- Нет, не в курсе. Кто такая эта… Анна Андреевна?! – Максим начинал раздражаться, что было совершенно ему не свойственно.
- Она – опекун из поселка для престарелых, у которой ты два года подряд покупал некие… эм-м-м.. лекарства. Без рецепта.
После произнесенной следователем фразы, в позе Макса произошли перемены, внешне заметные только для людей, хорошо знающих его, однако, поразительно изменившие весь его облик: всегда расправленные плечи опустились, осанка резко изменилась, улыбчивое светлое лицо посерело и словно постарело на несколько лет, он сцепил руки в замок, весь съежился и застыл.