— А сколько таких «собеседников» может быть у ребенка?
— В обычной ситуации — не больше двух.
— А в необычной?
— Семеро. Но тот мальчик проходит восстановительную терапию в орбитальной клинике…
Шестичасовая вахта закончилась, можно было останавливаться. Антон проглядел карту и выбрал низину чуть дальше по ходу маршрута. Комп предостерегающе попискивал, намекая, что отведенное для активных исследований время уже закончилось, но оставаться ночевать в пределах Пьяцци не хотелось. Раз граница близко, стоит до нее доехать.
«Крабик», притаившийся на заднем сиденье, молчал уже четвертую вахту, и Антон начал скучать. Он изначально был против этой затеи, но Аксен настоял. И утвержденные на Земле четыре часа в неделю здесь, на замороженной планетке, пролетали как одно мгновение. Иногда Антону хотелось вернуться назад во времени и разрешить Аксену двенадцать часов раздвоения. А иногда он просто радовался, что у него есть хотя бы четыре.
Неожиданно запиликал сигнал вызова. База, находящаяся на Гигее, редко позволяла себе внеплановые переговоры. Может, что-то случилось?
— «Шредингер-один» слушает.
— Хай, Антонио! Как жизнь? Как Пит, не докучает?
Антон поморщился. Свойственная самоуверенным людям фамильярность его всегда раздражала. Пит, видите ли! Этот Пит был и остается самым странным объектом Солнечной системы и неоднократно «докучал» экспедиции так, что непонятно, как все оставались невредимы. А вот часть техники после Греков так и не восстановили…
— Все по плану. Что-то случилось?
— Да! То есть нет. Но да. Часть группы перебрасывают из Главного пояса. Прогноз говорит о приближении бури, так что мы должны будем улететь. «Шредингеры» три и четыре остаются на Весте, а ты и запасной попрыгаете по Троянцам.
— А второй?
— Второй накушался. Попал в аномальную зону. Упакован и к ремонту готов. Можно сказать, минус один мушкетер. Чувствуешь себя Д’Артаньяном?
— Чувствую. Когда переброска?
— Уже летим к тебе. Прогноз дает до бури три недели, так что доставим второго к ремонтникам и успеем за вами вернуться.
Антон кивнул замолчавшему смарту. Переброска так переброска. Хотя некоторые проблемы наверняка возникнут…
— Нет никакой необходимости вешать на ребенка такое знание. Луна — вот она, рядом. Он ее каждый день видит. Не видит? А, вы из Кемеровского региона… Ну, так тем более. Даже в телескоп заглядывать не станет. А если обратная сторона — и телескоп не поможет. Предки исследованиями ближайшей соседки не озаботились, а мы восполняем лакуны.
— А просто ничего не говорить нельзя?
— Нельзя. Это странно, он будет тревожиться, что-то придумывать. А так — вот она Луна, и на ней мой папа.
— У меня жена в полярном стационаре, он будет спрашивать, почему я ее не навещаю.
— А вы скажите ему, сколько ваших рабочих дней уходит на оплату суток в коконе. Современные дети хорошо считают.
«Крабик» включился через сутки после переброски. Определенного графика у него не было. Информация накапливалась, потом происходила синхронизация, где-то там, на Земле, живой Аксен видел сны о том, как путешествует с папой в кабине исследовательского грузовоза. А «крабик», выждав неделю, начинал новый сеанс связи. Теоретически Антон знал, что, если синхронизация не произойдет, прибор не включится. Но пока все происходило в срок.
И проблемы с изменившимся местоположением тоже пришли «в срок». То есть часа через два после начала общения.
— Па-а-ап.
— Что, малыш?
— Я взял курс по астрономии. Выключишь освещение — я на звезды посмотрю? А какие-то планеты отсюда будет видно?
Антон мысленно выругался. Вот и вся хитрость. «Не будем травмировать ребенка, пусть думает, что вы недалеко». Один раз, в самом начале, он выключил при Аксене освещение. Так чтобы отвлечь его от «непонятной мелькнувшей вдалеке странной громадины» (собственно, Весты), пришлось с десяток историй из своего детства рассказать. А теперь что? Выключить освещение — а за окном Юпитер, как на картинке. И как ребенок отнесется к тому, что отец мало того что во сне приходит, так еще и врет о своем местоположении, — неизвестно. Не фиг было соглашаться на эту работу. Сидел бы как все, «сторожил туман» и видел сына каждый день! Правда, уже был бы вдовцом, а сын — сиротой. Так что выкручивайся теперь, исследователь Пояса.