Никита и в самом деле не мог понять.
— Почему прекрасный?
— Трудно объяснить. В Питере пахнет грязью и чайками. И камнями. И соснами, если поехать на залив. И топливом — от кораблей. И все равно это прекрасный запах.
Никита посмотрел в окно. Ржавый марсианский пейзаж простирался до самого горизонта.
— А где ты жил в Петербурге? В Кудрово? В Заневке?
Кирилл усмехнулся. Потом подумал немного, точно сочиняя ответ, изобретая его. Потом сказал:
— Ладно. Пусть будет революция.
— Что?
— Боюсь, я тебя разочарую, — ответил Кирилл. — Я жил почти в самом центре, на Казанской улице, около Невского проспекта.
Никита удивился: он не знал, что в Санкт-Петербурге есть такая улица. На станции ее не было.
— Где это?
— Неподалеку от Казанского собора, между Мойкой и каналом Грибоедова.
— Но… но в Питере нет таких мест!..
Кирилл рассмеялся.
— Никита, — сказал он, — ты себе не представляешь, как фильтруется информация, поступающая на марсианские станции. Я уверен, что ты видишь Петербург как совокупность Кудрово, Красной Зари и какой-нибудь Петро-Славянки. Примерно по этой схеме построена станция. Все, что за пределами, — не существует. На деле это не так. На деле Питер значительно больше и красивее. В нем есть центральная часть — Васильевский остров, его прекрасная Стрелка и Ростральные колонны-маяки, есть Дворцовая площадь с Александровской колонной, выполненной из цельного куска гранита, есть Эрмитаж — великолепный музей изобразительного искусства, обладающий богатейшей в мире коллекцией. Санкт-Петербург прекрасен, поверь.
Никита покачал головой.
— Но я читал в путеводителях, справочниках, я видел карты…
— Я же говорю: фильтр. Все, что поступает сюда, тщательно проверяется и дорабатывается. Вы думаете, что здесь лучше. Вы думаете, что на Земле люди ютятся в серых коробках и перемещаются между крошечной стандартной квартиркой и рабочим местом у станка. Это не так. На Земле живут миллиарды человек, и живут очень по-разному.
— Если там так хорошо, что же ты приехал сюда?
— Мне стало интересно, как живут тут. Вам ведь интересно, как живут там.
Никита поднялся.
— Ты говоришь странные вещи, Кирилл, мне трудно в них поверить. И… почему ты мне это рассказываешь?
— Может, я сюда приехал для того, чтобы кому-нибудь рассказать. Не только тебе.
Кирилл тоже встал, взял со стула сумку, вынул портативный носитель.
— У тебя есть с собой?
— Да, — Никита достал примерно такой же.
— Я перепишу тебе трехмерку Санкт-Петербурга, посмотришь.
— У нас в библиотеке…
— У вас в библиотеке — чушь собачья.
Завершив транзакцию, Кирилл вернул носитель Никите.
— Посмотри.
— Хорошо.
От Кирилла Никита ушел в смешанных чувствах. Землянин нес какую-то галиматью, противоречащую тому, что Никита знал о Санкт-Петербурге, — а он знал о нем все.
Над дверью в кабинет Николая Ивановича светилась красная лампочка: начальник был занят. Никита не обратил на это внимания — он настоятельно жал кнопку запроса, пока секретарь, холодная дама лет сорока по имени Анна, не сказала:
— Никита, вы, если честно, ведете себя несколько нагло. Николай Иванович очень занят и отключил доступ. Когда вы тут топчетесь, только мне мешаете, более ничего.
Никита повернулся к Анне с мольбой в глазах.
— Анна, я все… я все что угодно сделаю, только мне очень нужно с ним поговорить, очень нужно.
По взгляду Анны было прекрасно понятно, что ничего хорошего ждать от нее не следует, но в этот момент красный огонек сменился зеленым, и из кабинета за спиной Никиты появился Николай Иванович.
— Гм, Никита, вы ко мне? — спросил начальник.
— Да.
— Только быстро, у меня максимум минут десять, — и Николай Иванович вернулся в кабинет, оставив переборку открытой.
Никита прошел следом и положил на стол Николая Ивановича носитель.
— Посмотрите.
— Что это?
— Просто включите, это трехмерка.
Николай Иванович пожал плечами и воткнул носитель в проектор. Через секунду они оказались на огромной площади посреди города. Они стояли около высокой колонны с ангелом наверху, с одной стороны, через дорогу, простиралась зеленая зона, остальные три стороны закрывали красивые здания, ухоженные, отреставрированные, с парадными фасадами. Николай Иванович тут же отключил трехмерку.