Последним благословил свою младшую дочь отец. Он нежно расцеловал ее щеки, а затем по-дружески хлопнул по плечу зятя:
— Вам досталась хорошая женушка, молодой человек. Ручаюсь, что Марциана не доставит хлопот.
— Я в этом не сомневаюсь, граф.
ГЛАВА 4
Пока форейторы делали прощальный круг перед графским дворцом, а затем выезжали по дубовой аллее на главную дорогу, Марциана благопристойно сидела на мягком диванчике рядом со своим молодым мужем. Когда же экипаж выехал на главную дорогу, девушка не выдержала и выглянула в окно.
— Боюсь, что отсюда уже никого не видно, — тут же заметил ее супруг.
Глубокий голос Грифенталя был похож на прикосновение нежного бархата, и Марциана ощутила, как жарко вспыхнули ее щеки, и где-то глубоко внутри трепетно задрожало сердечко.
— Мне хотелось в последний раз взглянуть на парк. Кто знает, когда я смогу сюда вернуться, — старательно объяснила она мужу и, пытаясь справиться с волнением, откинулась на спинку сиденья.
А барон, словно и не заметив ее смущения, преспокойно отвернулся к своему окну. В карете наступило молчание, но девушку тишина не тяготила, ведь она частенько была предоставлена самой себе. О ней вспоминали чаще всего тогда, когда приходилось улаживать ссоры в семье, успокаивать родителей, сестер и братьев, выслушивать их жалобы и мечты. Зато у них, похоже, никогда не хватало времени для решения ее проблем. Именно поэтому, узнав о своем предстоящем замужестве, Марциана стала тешить себя надеждой, что в качестве жены и хозяйки дома ее будут ценить больше, нежели в родном замке. Но холодность и немногословие барона почти развеяли эти надежды, и, коротко вздохнув, юная баронесса постаралась подавить в себе горькое чувство разочарования.
— Осмелюсь вас побеспокоить… Сколько времени займет наша дорога? — она сделала робкую попытку разговорить своего спутника.
— Около шести часов. Мансфельдвельде находится между Шенебекком и Цербстом. Простите, что раздумья отвлекли меня от вас. Несомненно, отец рассказал вам, что после смерти брата я стал опекуном его детей. Но забот хватает с избытком и без них.
— Бедные дети. Как ужасно, что за такое короткое время они потеряли обоих родителей… Они умерли от какой-то болезни?
— Нет.
Барон ограничился резким коротким ответом, и Марциана поняла, что лучше сменить тему:
— Я могу узнать — сколько лет детям?.. Расскажите мне о них.
— Людвигу пятнадцать лет, Анне — семь. Но не думаю, что мои объяснения помогут вам представить детей. Я уверен, что вы все поймете, когда лично познакомитесь с ними. Людвига вы увидите, как только мы приедем, что же касается девочки… Анна сейчас в Магдебурге у моей сестры. Но она вернется в замок, как только вы пожелаете, — закончив необходимые объяснения, барон вновь уставился в окно.
Карета двигалась легко, рессоры были отлично налажены, поэтому качка не очень досаждала. Зеленеющие поля и рощи были полны беспечного птичьего щебетанья, но вскоре воздух стал заметно прохладнее, и небо потемнело. Сильные порывы ветра стали пригибать к земле ветки кустарника, а деревья мерно раскачивались, словно в такт неслышной музыке. Солнце спряталось за быстро бегущие облака, и созвучно природе на душе у девушки бродило точно такое же смутное волнение.
Небо очень быстро становилось все более угрожающим, и вот уже из хмурых темных облаков вырвались первые раскаты грома. Из саквояжа тут же послышался жалобный писк, и Марциана принялась украдкой поглаживать бок сумки. Последовало недолгое молчание, но спустя мгновение дрожащие звуки раздались снова.
— Что это? — поинтересовался ее молчаливый спутник.
Раньше, чем она смогла ответить, раздался новый раскат грома с немедленным последующим визгом из сумки. Не спрашивая позволения, барон открыл саквояж, и оттуда немедленно выглянула взлохмаченная голова рыжего котенка. К огромному изумлению Марцианы, Генрих весело рассмеялся:
— Как зовут этого рыжика?
— Лорелея, — баронесса смущенно взглянула на мужа.
Она вовсе не ожидала такой реакции барона на ее любимицу.
Новый раскат грома напугал котенка еще больше, и с громким мяуканьем он прыгнул на хозяйку. Вцепившись в кружева, которыми был отделан низкий вырез платья Марцианы, Лорелея попыталась спрятать головку у нее на груди.
— Я должна была взять ее с собой, господин барон. Она… — острые коготки котенка заставили девушку вскрикнуть от боли. — Лори, перестань!
— Иди сюда, киска, — не обращая внимания на возгласы протеста и смущение молодой жены, барон осторожно отцепил котенка от платья Марцианы. Во второй раз за этот день она ощутила теплоту его рук на своей коже…
— Вообще-то, она не любит чужих, — смущенно заметила Марциана, забирая у мужа котенка. — Я боялась, что после моего отъезда Лори выгонят из комнат. Надеюсь, вы не сердитесь…
— Боже мой, конечно, нет! Она просто красавица, — барон ласково пощекотал грудку котенка, где находилось единственное белое пятнышко в форме сердца. Котенок тут же приподнял головку и замурлыкал. — Уверяю вас, что она сейчас сама пойдет ко мне, — добавил Генрих, гладя малышку за ушками.
Марциана, словно зачарованная, наблюдала, как котенок, уже не обращая внимания на грозу, прижимал голову к ласкающим его пальцам и мурлыкал, весьма довольный вниманием к себе. Когда же барон перестал ее гладить, Лорелея с явным возмущением уставилась на него. Посмеиваясь, Генрих возобновил свои ласки, и котенок, бросив короткий взгляд на хозяйку, быстренько перебрался на колени барона и вскоре, свернувшись калачиком, уснул.
Грифенталь взглянул на Марциану с легкой полуулыбкой, и она вновь ощутила в себе непонятную дрожь. Смутившись, она опустила глаза и стала разглядывать узор на своих кружевных перчатках. Ну что же, возможно, супруг не очень разговорчив, но сделан явно не из камня, а ласковое обращение с ее любимицей дарило надежду, что сердце барона таит в себе изрядную доли нежности и доброты.
ГЛАВА 5
Экипаж свернул с главной дороги и направился в сторону высокого холма, заросшего лесом. На его вершине возвышался замок Мансфельдвельде. Небо к этому времени затянули свинцовые тучи. Изредка они озарялись частыми вспышками молний, и каменные стены замка искрились в отблесках этих грозных петард.
Карета, торопливо стуча колесами, проехала по старинному каменному мосту и, миновав причудливую арку ворот, продолжила свой путь по лесистому парку. Несколько поворотов, и экипаж, наконец, остановился возле высокого дома с причудливыми колоннами и белой мраморной лестницей.
Дом даже снаружи поражал своим великолепием, но внимание баронессы было занято раскинувшимся вокруг парком. Внимательный взгляд юной хозяйки отметил неровно подстриженный кустарник у дороги, виднеющееся за ним озеро и лабиринт бесчисленных дорожек. Марциана очень любила возиться в саду отцовского замка, и уже сейчас ей не терпелось заняться своим новым хозяйством: вырвать сорняки, подстричь разросшийся кустарник, посадить как можно больше самых разнообразных растений и привести в порядок цветы на клумбах.
Грифенталь передал котенка Марциане и неторопливо вышел из кареты. В тот же миг тяжелые двери дома широко распахнулись, и два молодых лакея поспешили им навстречу. Мужчины были высокого роста, довольно хорошо сложены, и на них прекрасно сидели красные бархатные ливреи, отделанные золотым позументом. Барон небрежно кивнул им и протянул руку жене, чтобы помочь ей выйти из кареты.
— Наши вещи во втором экипаже, — бросил он слугам. — Он немного задержался в дороге. Проследите, чтобы горничная баронессы по приезде сразу же явилась к своей госпоже.
— Да, господин, — дружно ответили оба лакея, отвесив поклон новой хозяйке.
— Запомни, дорогая. Это — Ганс и Хьюго. Они — твои личные слуги, — сказал барон.
— Я рада с вами познакомиться, — с достоинством произнесла юная баронесса. — Уверена, что вы оба окажетесь мне полезными.
Один из них, с более приветливым выражением лица, отчего-то покраснел и отвесил еще один поклон.
— Мы мечтаем служить вам, — натянуто произнес второй.