— Каро… Неужели вы плачете? Черт меня возьми, я никогда не встречал женщины, как вы… Каро… послушайте, Каро, я совсем не хотел…
Прижимая к глазам кружевной платочек, графиня махнула рукой Марциане. Та сразу ее поняла и, подхватив Людвига под руку, немедленно направилась в сторону экипажа.
ГЛАВА 44
— Людвиг, я надеюсь, ты действительно сможешь справиться с лошадьми.
— Боже мой, не волнуйтесь, — заявил мальчик с привычной уверенностью. — Дядя Генрих сам меня научил этому.
— Я не знала.
— В тот раз он разозлился в основном из-за того, что я поцарапал его коляску, когда попытался на большой скорости проехать ворота. Но… — добавил он со вздохом. — Теперь дядя рассердится совсем из-за другого.
— Не стоит предполагать худшее, — посоветовала девушка. — Исходя из собственного опыта, я знаю, что часто реальность оказывается не такой страшной, как воображение. Нам пока неизвестно, что знает ваш дядя обо всем случившемся. Но поскольку вы написали обо всем в письме, которое доверили Анхен…
— Так вот как вы узнали обо всем? Я предупреждал ее не отдавать письма до завтрашнего дня.
— Я надеюсь, вы не станете ругать малышку, потому что она очень любит вас и будет расстроена, если вы рассердитесь на нее. Сегодня утром я встретила в саду герра Эменриха и очень удивилась, узнав от него, что вы отправились в Рослау вместе с бароном. А потом я заметила, с каким виноватым видом смотрит на меня Анна, и потребовала объяснений. Она не виновата, Людвиг. Вам не нужно было втягивать малышку в свои планы.
Юноша ничего не возразил. Все его внимание было занято лошадьми, и Марциана решила не отвлекать Людвига, поскольку раскаты грома слышались почти за их спинами.
Когда они, наконец, выехали на главную дорогу, мальчик сам заговорил с баронессой:
— Мне нужно рассказать ему обо всем самому, не так ли?
— Я думаю, это лучшее, что ты мог бы сделать. Благоразумнее самому честно признаться барону во всем. Мы не можем быть абсолютно уверены, что он ничего не узнает, потому что слишком много людей оказалось вовлеченным в эти события.
— Он все-таки убьет меня.
— Я бы хотела, чтобы ты перестал повторять это, — попросила баронесса. — Твой дядя не сделает ничего подобного. Вспомни, что он всегда старался проявлять терпение, когда ты вел себя плохо. Да и лошадьми именно он научил тебя управлять.
— Он стал учить меня только после того, как увидел, как я сноровисто запрягаю лошадей, — стал рассказывать юноша, невольно улыбнувшись. — Один мой знакомый, сын барона Ульриха, приезжал на рождественские каникулы домой и рассказывал мне, как они в Берлине однажды устроили соревнования по скачкам, поэтому я тоже решил попробовать. Меня подвел фаэтон.
— Что-то случилось с колесом?
— Сломалась ось. Я сделал слишком резкий поворот, одно колесо попало в канаву и застряло в кустарниковой изгороди, ось переломилась на две части, ударившись о булыжник. Дядя сначала обещал отхлестать меня за это кнутом, но вместо этого научил меня управлять лошадьми.
— Следовательно, он не всегда обращался с тобой так строго?
— Я предполагаю, что на этот раз терпение у него кончится…
— Похоже, ты не очень-то старался, чтобы он полюбил тебя? — с усмешкой спросила она.
Людвиг вдруг нахмурился и стал внимательно смотреть на дорогу.
— Мой дорогой… прости меня… наверно, ты очень переживаешь из-за смерти матери и отца, которые действительно любили тебя.
— Моя мама очень любила Анну, — пожал плечами мальчик. — А со мной всегда была почтительно холодна. Что касается отца, он гордился мной, но также мало уделял мне внимания… Даже со слугами он общался чаще, чем со мной. Например, он мог целыми днями беседовать с Недлицем…
Марциана почувствовала жалость к мальчику, но знала, что было бы ошибкой показать ему это.
— Должно быть, тебе было довольно трудно, — спокойно произнесла она. — Мою маму трудно назвать ласковой женщиной, но она всегда была внимательна к нам. У нас с сестрами были гувернантки, а братья учились в хороших школах. Мой отец строго следил за нашим воспитанием. Я надеюсь, когда ты женишься, то не забудешь о своих детских переживаниях и будешь более заботливым по отношению к своим детям. Я часто замечала, как ты заботишься о сестре, и уверена, что к своим детям ты будешь относиться так же ласково.
— Неужели вы так думаете?
Тревога, смешанная с надеждой, промелькнула в глазах мальчика.
— О, да, — с теплотой в голосе ответила Марциана. — Знаешь, я заметила, что дети, которым предоставлена большая свобода, часто попадают в разные неприятные истории и именно поэтому, позже, став родителями, они проявляют чрезмерную строгость к своим детям.
— Дядя Генрих как-то сказал мне, что чрезмерная свобода испортила меня… Интересно, а самому дяде предоставлялась слишком большая свобода, или к нему относились слишком строго? — и юноша лукаво взглянул на баронессу.
— Мне кажется… Ему так же, как и тебе, позволялось делать все, что он хочет. Ты ведь сам знаешь историю его взаимоотношений с твоим дедушкой, его отцом? Именно из-за излишней свободы он и совершил много глупых поступков, — Марциана вдруг подумала, что в противном случае она вряд ли могла сейчас стать женой барона Грифенталя. — Его собственный горький опыт и способствовал появлению у него чувства ответственности за вас с Анной. Сейчас он стремится защитить тебя от многих несчастий, которые могут встретиться на твоем пути.
— Но я сам способен позаботиться о себе, — упрямо возразил Людвиг, словно не слышал ее объяснений.
— Мой господин, извольте мне ответить честно на один вопрос. Если бы графиня Делич не вмешалась в вашу историю, вы уверены, что в данный момент были счастливы? Вам до сих пор хочется жениться на даме со столь сомнительным прошлым, да еще старше вас на добрых… пятнадцать лет? Вечные скитания, позор для ваших будущих детей и… разница в возрасте, которая будет все больше заметна с каждым прожитым годом? И это все вместо блестящего будущего, которое вам подарит судьба?
Юноша смутился, но уже через несколько минут она заметила озорной блеск в его глазах:
— А как насчет вас, Марциана? Сможете ли вы постоять за себя, когда дядя узнает, что вы без его ведома отправились за нами в погоню?
Слова Людвига добавили новую долю тревожности в ее горестные мысли. Чтобы отвлечься них, Марциана принялась внимательно рассматривать окрестности, по которым они сейчас проезжали.
— Боже мой! Да ведь мы можем встретить прямо сейчас твоего дядю! — испуганно воскликнула она, припомнив, что об это ей говорил барон Теодор.
— Очень может быть, — грустно согласился с ней юноша и принялся подстегивать коней.
Звуки все более усиливающегося грома напоминали грохот приближающегося экипажа, и это заставляло Марциану с беспокойством оглядываться назад. Мысль о том, что они могут встретить барона Грифенталя прямо сейчас, расстраивала ее. Она никак не могла решить, как объяснить мужу происшедшее. Самое лучшее было бы рассказать обо всем мужу в спокойной обстановке, тогда ей, возможно, удастся убедить его быть снисходительным к племяннику. Но если он встретит их сейчас на дороге…
— Так он на вас тоже рассердится? — повторил свой вопрос Людвиг, но уже совершенно серьезным тоном.
— Боюсь, что да. Когда он чем-то недоволен, с ним довольно трудно общаться.
Людвиг обреченно замолчал, понимая, что своим неразумным поступком поставил юную тетушку в очень глупое положение.
Мыслями Марцианы теперь окончательно завладел супруг. Сведения, которые ей сообщила Лили, вызвали новые подозрения, и все же она отказывалась верить в то, что этим таинственным герцогом «М» может оказаться Генрих. Что известно об этом человеке? Почти ничего, только описание его голоса. Но очень у многих мужчин низкие, ласковые голоса, что побуждает женщин сравнивать их с мурлыкающими котами и львами. Что еще?.. У него, конечно, вспыльчивый характер. Но муж никогда не давал повода думать, что он способен на рукоприкладство, хотя несколько раз пытался уверить, что собирается наказать ее. И разве он был с ней действительно грубым? Вовсе нет… Барон, несомненно, был подчас жесток с племянником, но точно так же поступал ее отец, когда его вынуждали к этому шалости сыновей. Фрау Лили еще сказала, что герцог «М» развлекался с женщинами из «Яблони греха», но Генрих дал ей слово, что никогда не был связан с проститутками, и она ему поверила.