Добравшись до верха, она рухнула на крышу здания, не обращая внимания на скопившиеся на неровной поверхности лужи. Ей казалось, что она отключится прямо сейчас, уснет под этим холодным проливным дождем и уже никогда не проснется. Тело размякло, не поддаваясь контролю, и Кристиан молча поблагодарила вселенную за то, что никто из сослуживцев не видит ее такой.
В нагрудном кармане зашипела рация. Словно очнувшись ото сна, капитан с трудом потянулась к ней и нажала кнопку.
– Говорит сержант Крайше. Позицию занял.
– Принято.
Нет, она не имеет права. Расследование продолжается.
Она едва нашла в себе силы, чтобы подняться. Форма вся пропиталась грязью и водой, но, к счастью, именно холод держал ее в сознании. С крыши было отлично видно все нижележащие балконы, однако беглый осмотр каждого из них не дал никаких результатов.
Что, впрочем, не казалось таким удивительным. Если преступник действительно решил оставить тело в таком людном месте, он должен был хоть как-то спрятать его. Любопытные соседи, вышедшие подышать свежим воздухом, могли увидеть то, что им не следовало.
Она вновь вытащила рацию из нагрудного кармана и включила связь:
– Майкл?
– Да, капитан?
– Твою игру в этом районе можно было пройти только одни способом?
– Нет, капитан…
Она тихо выругалась, понимая, что сузить круг поисков не удастся, когда рация вновь зашипела:
– Можете не выходить из себя так быстро, – низкий голос Аднета смешивался со звуком дождя и радиопомехами. – Прямо под вами лежит какой-то продолговатый мешок.
Кристиан не сразу поняла, что он имел в виду, и отрешенно посмотрела себе под ноги. Из рации раздался неприятный смех, похожий на воронье карканье, и по спине капитана пробежала дрожь от мысли о том, что он мог видеть ее пару минут назад.
Она осторожно подошла к краю крыши, стараясь контролировать каждый шаг. От земли ее отделяло около сорока метров, и ей не хотелось проверять, что будет, если из-за воды ее берцы соскользнут хотя бы малость.
Парой этажей ниже действительно оказался не зарешеченный балкон, которым на вид не занимались уже несколько лет. Доски кое-где прогнили, и единственное, что лежало на нем – крупный мешок с картошкой. Вероятно, с картошкой.
Она вытащила телефон и спешно набрала номер Сальваторе. Он ответил незамедлительно.
– Капитан?
– Нейт, я сейчас отправлю тебе свое местоположение. Пробей эту многоэтажку, и узнай, кому принадлежит квартира на восьмом этаже с окнами, выходящими на восток.
– Будет сделано.
Быстро убрав телефон в карман, чтобы тот окончательно не сломался от сырости, Кристиан снова посмотрела на мешок. Его размер был подходящим, чтобы вместить человеческое тело, но это не было достаточным основанием для обыска. Они не имели права лезть в частную собственность только потому, что чья-то картошка показалась им особенно подозрительной.
– Говорит капитан Тайлер. Есть какие-нибудь продвижения в поисках?
Получив отрицательный ответ, Кристиан отошла от края крыши, осматриваясь. Ее взгляд обратился назад, в противоположную от спального района сторону. Шумные машины на полной скорости пролетали по широкополосному шоссе, огибая искусно украшенное здание, словно вырванное из другой эпохи.
Оперный театр.
Кристиан медленно поднесла рацию к губам.
– Майкл?.. А где, предположительно, должно быть пятое тело?
– Ну, эм… Паркур через балконы всегда занимал очень много времени, поэтому последние два тела должны быть довольно близко, так что, мне кажется, что…
Он замолк.
– Что?..
– Там, где вы стоите.
Уже через пару часов они сидели в заброшенной квартире на восьмом этаже. Нейту удалось выяснить, что никто не жил здесь уже порядка пяти лет – и, просочись в город слухи о трупе, рядом с которым сейчас крутились фотографирующий Майкл и проводящий стандартный осмотр Аднет, необитаемой эта квартира останется еще надолго.
Девушка лет двадцати пяти, темные волосы, огнестрельное ранение в грудь – события последних дней сливались в одно дежавю. Но что беспокоило Кристиан больше, так это то, что пятого трупа на крыше здания обнаружено не было.
Она никак не могла уцепиться за мысль, крутящуюся у нее в мозгу. Словно она уже разгадала загадку, но сама не в силах этого осознать – то ли от усталости, то ли от нервного перенапряжения.