Интересно, насколько у этого тела хороший иммунитет?
Последние полчаса я занимаюсь изготовлением новых башмаков. Вчера нашел в джунглях дерево, похожее на бразильскую гевею – с латексным соком. Жидкий и текучий, на солнце он очень быстро застывает, превращаясь в натуральный каучук. Вчера вечером я сделал несколько надрезов, подставил под них половинки кокосовых орехов, а сегодня принес добычу сюда. Теперь обмазываю латексом ступни – первый слой, второй, третий… Если все пройдет нормально, у меня получатся отличные водонепроницаемые ботинки. А что – голь на выдумки хитра.
Вороша веткой угли, в которых запекались собранные утром улитки, я лениво размышлял о смысле жизни. По всему получалось, что смысла у моей жизни нет, и это меня огорчало.
А тут еще и яцхен в очередной раз появился. Я почувствовал его высоко-высоко в небе и торопливо скрылся в землянке. Через несколько секунд на землю шлепнулся тяжелый камень.
Опять он пытается убить меня сверху. Уже третий день эта шестирукая гадина швыряет в меня тяжелые предметы. Помнится, я таким образом прикончил Готфрида Бульонского. Однако я, в отличие от Готфрида, чувствую местонахождение врага, поэтому всегда успеваю спрятаться под крышей. Но меня это все равно раздражает. Сиди вот теперь здесь, жди, пока у него кончатся снаряды или терпение.
А чувства направления у яцхена точно больше нет. Иначе он достал бы меня даже сквозь крышу – крыша-то у землянки ветхая, пробить ее ничего не стоит. Швырни камень посильнее, и всего делов. Но для этого нужно точно знать, где я нахожусь… а он, судя по всему, не знает. Это хорошо.
Хотя рано или поздно он все равно меня достанет. Я не смогу бегать от него вечно. И меня уже достало постоянно озираться. Я ведь теперь даже в туалет хожу по принципу: писай быстро – яцхен близко.
Спрашивается, какой тогда смысл трепыхаться, оттягивать неизбежное?
Но прочь пораженческие мысли. Хрен я дам этой падле меня сожрать. Уж лучше устроить акт самосожжения, чем стать завтраком поганой твари.
Кстати, мысль не лишена смысла. Если я самоубьюсь, яцхен уж точно не станет архидемоном. Только надо устроить это так, чтобы от тела ничего не осталось… ну да, самосожжение как раз подойдет. Хотя кости все равно останутся – у меня же тут не крематорий, чтобы испепелить тело с костями…
Впрочем, этот план мы прибережем на самый крайний случай. Перед тем, как совершать самоубийство, надо обдумать и взвесить все как следует – передумать уже не получится.
– Что там у тебя происходит? – послышалось из ковчежца. – Опять камнями швыряется?
– Опять, – рассеянно ответил я.
– Он ведь тебя все равно убьет, – злорадно фыркнул Пазузу. – Не сегодня, так завтра.
– Может быть. Чего сказать-то хочешь?
– У меня к тебе предложение. Сделка. Выпусти меня – а я убью того, второго.
– Угу. А потом меня, – хмыкнул я.
– Я дам клятву, что не трону тебя даже пальцем. Ты полгода жил в Лэнге – должен знать, как составить клятву, которую я не смогу нарушить. Если хочешь, я сам ее составлю, а ты проверишь.
Я невольно задумался. Черт, а ведь предложение-то соблазнительное.
Только вот я прекрасно помню, что сделки с демонами заканчиваются скверно в девяноста девяти случаях из ста. Пазузу хоть и прикидывается заботливым мишкой, но наверняка замышляет западло. Да и нехорошо это будет, если он опять окажется на свободе. Не для того я его ловил так долго.
– Не-а, – отказался я. – Что-то не тянет.
– Ты не торопись, обдумай все как следует, – настаивал Пазузу. – Мы же оба от этого только выиграем.
– Нет, не хочу.
– Тогда в следующий раз, когда Лаларту здесь появится, я крикну, что не причиню ему вреда.
– Нет, не крикнешь, – лениво ответил я.
– Почему это?
– Потому что тогда он меня убьет. Но тебя он не выпустит, даже не надейся. Ты бы на его месте себя выпустил?
– Да ни за что! – хохотнул Пазузу. – Ты прав, конечно, Лаларту меня не выпустит…
– Кстати, он не Лаларту.
– Я знаю. Но мне же надо его как-то называть. Ты вот как его называешь?
– Просто яцхеном.
– А что такое «яцхен»?
– Это я… ну, название моего вида. Мне подобные.
– Тебе подобные называются хигйджайя, – поправил Пазузу.
– А я называю их яцхенами.
– Почему?
– Долгая история.
– Я никуда не тороплюсь.
Я задумался. Мне не особенно хотелось изливать душу, тем более Пазузу… но почему бы и нет? Теперь мне нечего от него скрывать – кому он расскажет в таком виде? А даже если он каким-то чудом выберется, то ни за что не вернется в Лэнг. А даже если каким-то невероятным образом вернется и настучит Йог-Сотхотху… тот и так уже все знает. Не о чем беспокоиться.