- Да как вы можете обвинять папу в симонии, когда во время его избрания ни один святой на небесах не славился столькими божескими и человеческими добродетелями, как он? - поддержал его Бембо.
- Возмутительное лицемерие! - возразил иоаннит. - Но я готов допустить, что его сын - наихудший из двух демонов и подстрекает упрямого старика на его ужасные поступки. С тех пор, как Цезарь* [Со времени убийства брата Джованни, герцога Гандийского, Цезарь Борджиа всецело овладел папой Александром, и тот стал подчиняться ему во всех случаях и лишь изредка пытался направить дела по своему усмотрению, как например, в случае, описываемом в этом романе, а именно в вопросе третьего замужества Лукреции, где желанным кандидатом на ее руку являлся для него лично, вопреки желанию Цезаря, Паоло Орсини. Этим и была вызвана попытка Цезаря погубить Орсини на его пути в Рим.] стал пользоваться влиянием, получилось такое впечатление, что Римом стал править ареопаг*. [Ареопаг - в древних Афинах орган власти, осуществляющий государственный контроль, суд и другие функции: состоял из пожизненных членов - представителей родовой аристократии.] Говорят, что временами он даже чувствует угрызения совести, но поток уже захватил его, и он не может удержаться. Александр - безумный тигр, но Цезарь помесь змеи и тигра.
- Ради вас самих, благородный рыцарь, я дал бы вам совет помолчать в Риме о таких вещах, - очень серьезно сказал посол.
- Мой спаситель будет в Риме под моей защитой, - с горделивым румянцем на бледных щеках воскликнул Паоло Орсини, - мы, Орсини, не подчиняемся там ни папе, ни Цезарю!
- Я знаю, ваш род очень могуществен, благородный синьор, - ледяным тоном ответил Макиавелли, - но как-то странно звучит ваша речь для вассала святого престола.
- Если есть такая низость, которой не совершил бы Цезарь, хотел бы я знать, как он ее называет на исповеди! - сказал Лебофор. - О, в нашей стране его задушили бы при рождении, если бы можно было прочитать его душу на лице его.
- Почему же вы не умертвили своего короля, горбатого Ричарда, точный портрет Цезаря? - сухо спросил Бембо. - Освещало ли когда-нибудь солнце более мрачного злодея?
- Не смейте оскорблять короля Ричарда, или, клянусь небом... Впрочем, ведь вы не знаете, что это именно он был тем храбрым королем, который в утро перед битвой у Босуорта посвятил меня в рыцари и со своей шляпы отдал мне цветок дрока! - с жаром воскликнул Лебофор.
- Ого, смотрите-ка!.. Какой же великий подвиг совершили вы, рыцарь? Ведь, по-моему, тогда вам едва ли могло быть больше двенадцати лет? спросил Макиавелли. - Скажите мне это, пожалуйста!.. Ведь я знаю, что этот король редко делал что-нибудь без достаточной причины.
- Мой отец, мой брат и их приближенные ночью покинули короля Ричарда, чтобы соединиться с Ричмондом, теперешним королем, - ответил Лебофор, - я же, будучи в полном неведении о злодеяниях Ричарда и восхищен лишь его рыцарской храбростью, потихоньку вернулся в его лагерь. Когда Ричард услыхал об этом, он поклялся святым Павлом, что я один стою больше всей моей семьи, и, воскликнув: "О, мой Босуорт, ты будешь твердыней!", обнажил свой меч и так сильно ударил меня, посвящая в рыцари, что я несколько недель чувствовал на спине это посвящение.
- Поистине, брат Реджинальд, хороший нотариус мало заработал бы, составив только реестр преступлений Цезаря, - снова начал неугомонный иоаннит.
- Преступлениям, которые приписываются ему, должны бы вы сказать, это было бы справедливее, - с жаром возразил Макиавелли. - Но что же доказано из преступлений Борджиа? Разве непреложная истина - обвинения его злейших врагов, которых он заставил отказаться от своих несправедливых и наглых притязаний? Папа Александр хочет восстановить права церкви над своими вассалами, они оказывают ему противодействие, он заставляет их подчиниться, и поэтому он - тиран! Князья церкви восстают против своего верховного главы, он отправляет их в изгнание, конфискует их имущество, поэтому он угнетатель! Его старший сын падает под рукой неизвестного соперника, значит его убил родной брат!
- Зятья папы один за другим погибают от руки убийцы, и молва твердит, что здесь дело нечисто, - насмешливо подражая Макиавелли, продолжал иоаннит. - Епископ цельтский отравлен, и в народе идет слух, что его убили, потому что он посмел утверждать, что Цезарь возил во Францию буллу, благодаря которой король Людовик мог развестись со своей худощавой кузиной и жениться на пышной вдове из Бретани*. [Чтобы добыть средства для объединения Италии, Цезарь помог Людовику XII развестись. В благодарность Людовик пожаловал ему титул герцога Валентского с доходом в 20 000 ливров и помог жениться на наваррской принцессе Шарлотте Д'Альбрэ.] Борджиа ведут войну с римским дворянством и уничтожают его, обращают затем свое оружие против вассалов Романьи и тут простодушно пытаются уверить, что они на развалинах всеобщей свободы утверждают собственную тиранию.
- Некоторые старые беспутники умирают скоропостижно, следовательно, Цезарь отравил их? - начал снова задетый Макиавелли.
- Нет, и молодые также! - возразил иоаннит. - За жизнь своего бежавшего брата Зема, султан Баязид обещал триста тысяч дукатов, и Зем умирает от яда в лагере французского короля, который думал, что он принесет ему пользу в крестовом походе против поганых турок.
- И из этого, конечно, следует, что в его смерти виновны Борджиа? сказал флорентиец. - Если Баязид за жизнь брата хотел заплатить такую высокую цену, неужели он не мог найти для этой цели другие руки?
- Лучшим ответом на это может быть объяснение Цицерона. На вопрос: "Кто неизвестный виновник преступления", ответившим: "Тот, кому это выгодно", сказал иоаннит. - Кто, как не Цезарь, получил все наследство после молодого турка, его гарем и все его сокровища, которые он после своего неудачного мятежа привез с собой в Италию?
- Государство - законный наследник всех чужестранцев, умирающих на чужбине, и не оставляющих после себя наследников, - промолвил Орсини, и святейший престол был волен передать свои права кардиналу Валенсийскому, которым был тогда Цезарь.
- Вы хотите сказать, благородный синьор, что кардиналу Валенсии угодно было захватить это наследство, а протонотариусу Джованни Баттисто Феррара передать ему от имени святейшего престола, - возразил иоаннит. - Кардинал Валенсийский! Вот почтенный священник!.. Ведь он похитил из монастыря постриженную монахиню, к тому же происходившую из самого благородного в Риме рода Колонна.