Как ни странно было это предостережение, Лебофор внял повелительному тону монаха и повиновался, как будто действительно уяснил себе надвигающуюся опасность, и громким голосом и жестами указал друзьям выбираться из реки и следовать за ним к прибрежным скалам. Едва они успели воспользоваться его советом, как разразился страшный ураган. Всадники остолбенели от изумления, так как в том месте, где они находились, была почти полнейшая тишина, а на другой стороне реки ветер с ужасающей силой вздымал громадные волны. Если бы они попали в этот бушующий поток, то неминуемо были бы увлечены им в пропасть. Туман на мгновение рассеялся, и глазам путников посредине ущелья предстал разыскиваемый ими монастырь. Стена, тянувшаяся по краю утесов, да две древние серые башни - вот все, что можно было рассмотреть в тумане. Пониже монастыря, на противоположных скалах, находился открытый мост, без перил, представлявший, по-видимому, единственный доступ к монастырю.
- Пройдет несколько часов, и этот ветер будет гулять по морю, проговорил доминиканец.
- Не сам ли сатана с полчищем ведьм пронесся сейчас мимо нас? произнес изумленный Лебофор. - Но скажите, пожалуйста, отче, откуда у вас редкий дар предвидеть ураганы?
- Ничего подобного! Я обратил внимание на вашу лошадь, а ведь известно, что животные чувствуют приближение стихийных бедствий, - резко ответил монах.
- Во всяком случае, я - ваш должник и прошу вас принять эту золотую цепь как подарок от Реджинальда Лебофора. Не бойтесь, она - не добыча какого-нибудь грабежа, а награда благородного герцога Феррары, которую я получил в тот день, когда его сын и я в Коссамброне в ожесточенной битве с чужестранцами, захватили их позиции. Почему же вы не хотите принять ее?
- Я - смиренный доминиканец, - ответил монах, указывая на свое белое одеяние. - Но в этой пустыне обитают картезианцы, пожертвуйте свой подарок их святыням. Правда, мою грязную рясу вам не трудно принять за коричневую. Вы говорите - от герцога Феррары? Мне сдается, что ваш итальянский выговор отдает холодным севером. Вы, наверное, из Франции?
- Святой Георгий да сохранит меня от этих негодяев, бегущих при звуке английской трубы, как будто это труба Роланда! - воскликнул Лебофор. - Я англичанин. Эти господа - мои друзья, они - храбрые итальянские рыцари и состоят на службе у герцога Феррарского.
- Как? Да ведь один из них - мрачный иоаннит, другой же священник! воскликнул монах.
- Действительно, я забыл про это, голова у меня пошла кругом, - в смущении пробормотал рыцарь.
Бембо, тщетно пытавшийся несколько раз прервать их разговор, хотя за шумом потока плохо разбирал, что они говорили, поспешил к нему на выручку.
- Святой подвиг влечет всех нас на великие юбилейные торжества, сказал он. - Но, мне кажется, мы или умрем с голоду, или падем от усталости, или будем убиты разбойниками, если какая-нибудь христианская душа не сжалится над нами и не укажет нам пристанище.
Капюшон духовного рыцаря во время поспешного бегства упал с его головы, и доминиканец, казалось, с особенным вниманием наблюдал его, между тем, как его собственное лицо было почти совершенно скрыто его монашеским куполом.
- Я постараюсь сделать все, что можно, брат мой, я сам ищу того же, ответил монах. - Тем более, что мне показалось, что, несмотря на духовное одеяние, передо мной сам принц Феррарский, так как известно, что монсиньор Альфонсо д'Эсте выехал из родной Феррары.
- О, в Италии немало людей, похожих на доброго герцога Эрколе, и я никогда не слыхал, чтобы он был врагом прекрасного пола, - поспешно перебил его Бембо. - Но как нам попасть в этот монастырь? Мы уже разыскивали один замок, где рассчитывали хорошо поужинать, но, - он вздохнул, - как говорит пословица "человек предполагает, а Бог располагает".
- В этих скалах я искал тропинку, которая привела бы меня в долину ниже горного потока, где находится монастырь, как вдруг услыхал ржание ваших коней. Но есть более верная поговорка, чем ваша: "Что Бог ни делает - все к лучшему". Да, великому несчастью одного благородного человека обязаны вы тем, что я явился сюда, чтобы служить вам проводником.
- Что случилось? Расскажите! - нетерпеливо воскликнул Бембо.
- Я приношу известие, которое породит в Риме всеобщую скорбь, - ответил монах. - Благородный господин из фамилии Орсини, с небольшой свитой ехавший здесь с тайным посланием от союзного рыцарства к нашему святому отцу, захвачен разбойниками, свита же его убита. Возвращаясь вчера вечером из Лоретте, я также подвергся нападению той банды, и она вынуждала меня дать ей отпущение грехов.
- И вы отказали им? - прервал с испугом Бембо.
- Да, - холодно ответил монах, - несмотря на то, что они угрожали мне поджарить мои пятки на медленном огне. Увидев, что я непоколебим, они предложили мне свободу с условием, чтобы я отправился в Рим и потребовал за их пленника выкуп в десять тысяч золотых крон. Я отказался. Тогда они завязали мне глаза и провели меня в одну из только им известных пещер, где они держат Орсини. Он прикован к скале, в которой изваяно гигантское распятие. Показав мне его издали, предводитель разбойников и дезертиров дал мне торжественное обещание, что несчастный пленник до тех пор не получит ни пищи, ни питья, пока к нему не явится с выкупом посланный, но непременно один.
- Безбожно и бесчеловечно! - воскликнул Бембо.
- Поэтому, брат мой, мы не должны терять ни одной минуты! - сказал иоаннит.
- Они только недавно освободили меня, после того как я тщетно пытался пробудить в них чувство милосердия, - продолжал монах. - Кроме того, я уже говорил вам, что не могу найти дорогу в долину.
- Не можете ли вы отвести нас на то место, где бандиты ждут выкупа? У меня найдется кое-что в кошельке, - сказал Лебофор.
- Ваши предки часто сражались против сильнейшего врага, это правда, ответил монах, но нельзя биться одному против сорока.
- О, нас здесь гораздо больше! - воскликнул Лебофор. - Стоит мне только затрубить в рог, как немедленно появятся двадцать славных молодцов, которые так долго были заключены в железо, что сами сделались железными.
- Все будет тщетно: разбойники знают в горах каждую тропинку и при вашем приближении могут убить пленника, - сказал доминиканец. - Но у меня появилась неплохая мысль. По какой дороге меня вели в пещеру, я не знаю, в горах разбойники завязали мне глаза, а когда сняли повязку, я находился в скалистом ущелье, откуда мог видеть всю пещеру. Но на одном конце я заметил в скалах отверстие и пенящиеся волны, врывавшиеся каждую минуту, и их ужасный шум заставил и меня подумать, что пещера находится под водопадом. Кроме того, распятие пробудило во мне подозрение. Один ученик святого Бруно, основавшего в этих горах монастырь своего ордена, был отшельником и жил в пещере, над которой низвергался этот горный поток. Своими руками он вырубил в твердой скале распятие, и это творение было причислено к тем добрым делам, ради которых церковь причислила его к лику святых. Однажды ночью отшельник умер в одиночестве в своей пещере, и, когда пришли картезианцы хоронить его, его тело исчезло и небесное благоухание разносилось вокруг, как будто здесь были ангелы. Пещера привлекала к себе многочисленных паломников, но так как в нее не знали другого входа, кроме как через водопад, то при безумной попытке проникнуть в нее, гибло так много людей, что в конце концов это паломничество было запрещено папской буллой. Но, по-моему, в пещеру несомненно ведет еще какой-нибудь вход, который картезианцы, вероятно, скрыли, так как распространился слух, что святой подвижник был убит вследствие своей чрезмерной строгости. Так что очень вероятно, что разбойники случайно открыли этот ход.