— Вас сочтут маленькой дикаркой, если вы будете смотреть вокруг с таким нескрываемым изумлением. Имейте в виду, что Пале-Рояль весьма скромен по сравнению с дворцом, который герцог Орлеанский недавно построил в Сен-Клу. Прошлым летом он имел честь принимать там Его величество, и король даже немного огорчился, потому что его великолепный Версаль до сих пор никак не могут достроить.
— Но у Его величества есть прекрасный Сен-Жермен!
— Ему не сравниться с Сен-Клу! А наш король любит всегда и во всем быть первым. Хорошо, что герцог Орлеанский доводится ему братом, я бы сказала, что для герцога это родство оказалось очень полезным.
— Почему? Неужели у него могли быть какие-то неприятности из-за красивого дворца?
— Когда-нибудь я расскажу вам историю господина суперинтенданта Фуке, который построил себе сказочный замок в Во. Но поторопимся: нас ожидает Ее королевское высочество.
Они вошли в просторный вестибюль, где постоянно дежурили три посыльных, готовые в любую минуту вскочить на коня и доставить по назначению письмо герцогини Елизаветы. Она писала часто, по нескольку писем в день, и отправляла их в разные концы света, но чаще всего — в родную Германию. Как раз в тот момент, когда графиня с племянницей вошли в покои герцогини, девушка вынесла письмо и вручила его одному из посыльных. Узнав мадам де Брекур, она улыбнулась и удержала красивого молодого человека в ливрее, который собирался пойти и доложить о прибытии гостей.
— Мадам ждет графиню де Брекур, Бертран, я провожу ее сама.
— Как я рада, что вы сегодня здесь, мадемуазель де Теобон, — с улыбкой сказала графиня. — Как себя чувствует Ее королевское высочество? Мне показалось, что мы встретили ее врача.
— Вы же знаете, как Ее высочество любит тушеную капусту с копчеными сосисками, которые так вкусно готовят у нее на родине. За обедом она слишком увлеклась любимым блюдом, но, к счастью, недомогание уже прошло. Вы сейчас сами убедитесь в этом, увидев герцогиню с пером в руке. Пойдемте!
— Но нам не хотелось бы ее беспокоить, раз она занята.
— Можно подумать, вы не знаете мадам Елизавету! Если она не охотится с Его величеством королем, то она пишет письма!.. И вам это известно не хуже, чем мне!
С этими словами мадемуазель де Теобон отворила дверь в просторный кабинет, стены которого украшали фамильные портреты, у окон стояли изящные витрины с драгоценными безделушками, а между ними — мягкие козетки, обитые малиновым бархатом с золотым позументом. На одной из них, у камина, сидела хозяйка дома, протянув к огню белые пухлые ручки. Указательный палец правой руки был испачкан чернилами. Создавалось впечатление, что она только что задремала...
Невестке короля, Шарлотте Елизавете Баварской, немецкой принцессе, которую по-домашнему называли Лизелотта и курфюрстина, было в то время двадцать семь лет, и она радовала взор свежестью и отменным здоровьем. Всерьез располнеть ей мешало пристрастие к охоте: чуть ли не целые дни она проводила в седле. Грубоватые черты лица и неправильная линия носа мешали ей считаться красавицей, зато живые темные глаза под соболиными бровями искрились неподдельной веселостью, руки радовали прелестной формой, а щеки разгорались румянцем после каждой трапезы — она не могла пожаловаться на отсутствие аппетита. Вот уже восемь лет она была замужем за братом короля Людовика XIV, Филиппом, герцогом Орлеанским, вдовцом, рано потерявшим свою первую жену, очаровательную и хрупкую Генриетту Английскую. Филипп не скрывал своего пристрастия к молодым людям, но Елизавете удавалось на удивление хорошо с ним ладить, отчасти благодаря отсутствию в ней природной женственности, но, скорее всего, все-таки из-за веселого нрава и прекрасного чувства юмора. К этому времени она подарила своему супругу троих детей, хотя, когда принц впервые увидел свою нареченную, он испуганно воскликнул: «Господи! Да как же я буду с ней спать?» Однако, судя по всему, они нашли общий язык в постели, а случившееся прошлой осенью горе еще больше сблизило их: они потеряли своего старшего любимого сына, маленького герцога де Валуа, которому только-только исполнилось четыре года. Впрочем, в настоящее время супруги не были близки, что вполне устраивало и даже радовало Елизавету. Появление на свет мадемуазель де Шартр, их последней дочери, чуть было не закончилось трагедией — герцогиня едва выжила после родов. Поэтому предложение супруга не проводить больше ночи вместе она встретила с искренней радостью. Филипп сообщил об этом супруге с большой деликатностью и нежностью, и она ответила вполне искренне:
— Принимаю ваше предложение всем сердцем, месье. И буду счастлива, если вы не станете питать ко мне ненависти и сохраните в своем сердце доброе отношение ко мне.