Оставалось только ждать. Первая змея была уже совсем близко, за ней следовала вторая, третья… не счесть. Они извиваясь скользили по ножкам кровати вверх. Недвижимый, он видел это и понимал — вот-вот произойдет неотвратимое. Потом зажмурил от ужаса глаза. Он чувствовал, как змеи заползают под одеяло, кольцами обвивают отданное им на растерзание тело и вонзают свои ядовитые зубы в его запястья.
С пробуждением змеи исчезали. Ужас — нет.
Следующий день с утра выдался хлопотным, и вырваться к Жилю он смог лишь после полудня.
Бегающий взгляд Жиля, какое-то притворство в его лице и деланные манеры вызвали у юноши неприязнь. И потом, знакомство с новыми людьми отнимало у него много душевных сил. Однако не сдержать данного слова он не мог.
От Сен-Дени было рукой подать до улицы Сент-Антуан. Она тоже находилась на правом берегу Сены и юноша отправился в путь пешком. Прогулка доставила ему удовольствие. Добравшись до указанного Жилем дома, он позвонил. Открывший дверь лакей впустил его и, бросив взгляд на грубые башмаки, спокойно спросил, о чьем приходе имеет честь известить хозяев.
Еще не войдя, юноша отметил, что дом старой постройки и по сравнению с некоторыми другими на той же улице выглядит довольно скромно. Его фасад тем не менее некогда украшал изваянный из камня герб, на месте которого теперь, воспоминанием о Революции, зияла пустота.
Когда лакей собрался повторить свой вопрос, в прихожей появился Жиль. Криво улыбнувшись, он недовольным тоном велел слуге удалиться. После чего поприветствовал своего спасителя и предложил ему снять верхнюю одежду, а после заявил, что отец непременно желает его видеть.
Ростом Жиль был на несколько пальцев ниже своего гостя, но и лицо, и телосложение подтверждали первоначальное впечатление, что по возрасту он старше. У безымянного юноши мелькнула мысль, что неприязнь к Жилю он испытывает из-за внешности последнего. Эти образцово подстриженные волосы, конопатое лицо, вздернутый нос с вывернутыми ноздрями и крохотные прозрачно-голубые глазки, выдающие патологического труса. В них было столько подозрительности и недоброжелательства, что создавалось впечатление, будто Жиль не смотрел, а подглядывал из-за угла.
Жиль с жаром принялся рассказывать о себе: он блестяще учится и пару лет назад его как первого ученика в классе увенчали лавровым венком и колпаком Свободы… То и дело он посматривал на дверь, ведшую в гостиную, несколько раз вскакивал и ворошил угли в камине, повторяя одно и то же — что отец сейчас внизу, в лаборатории, что он — ученый и всегда очень занят.
Наконец, Жиль счел возможным поинтересоваться и своим гостем.
— Чем вы занимаетесь?
— Служу на конюшне.
— А-а-а… А как ваше имя?
— Я его не знаю.
— Обычно люди знают свое имя, — удивился Жиль. — Если не возражаете, представлю вас, я назову какое-нибудь имя. Однако не беспокойтесь, мой отец — убежденный республиканец. Он любит народ.
Произнеся последнюю фразу, Жиль скорчил такую физиономию, что юноше показалось, будто он насмехается над убеждениями отца.
— Жиль! — послышалось из приемной.
— Отец! — воскликнул Жиль, и в его голосе прозвучало нетерпение. Он встал из-за стола, и гость последовал его примеру. — Отец… мы в гостиной!
В дверном проеме возникла фигура мужчины лет пятидесяти с небольшим. Среднего роста, сутулый, без сюртука, но в длинном фартуке, из-под которого из всей одежды были видны лишь ворот рубашки и чулки, а также пыльные, давно не чищенные ботинки с пряжками. На его лоб падали пряди всклокоченной, тронутой сединой шевелюры. Но особое внимание обращали на себя какие-то листья, торчавшие из волос. Либо это было экстравагантное украшение, либо мужчина страстно увлекался ботаникой. Жиль, не скрывая гримасы отвращения, приблизился к отцу.
— Побойся Бога, отец!.. Ты бы хоть причесался. Хочу представить тебе моего друга.
Отец Жиля, не задумываясь о манерах, провел пятерней по своей гриве и тряхнул головой, что привело лишь к изменению расположения листьев и появлению на свет божий новых, доселе прятавшихся в зарослях волос. Юноше это показалось забавным.