Ирис и Ив сидели почти так же, как и при отлёте, разве что девушка передвинулась ближе к спинке да побледнела. Ив поглядывал то на соседку, то по сторонам и явно больше не печалился из-за необходимости лететь не пойми куда по материнской прихоти.
— А арайнэ Ирис что делать в храме? — спросила Илзе, опускаясь обратно.
— Ирис с нами за компанию. Равно как и твой племянник.
— Сестра настояла, чтобы сын полетел с нами. Уверяю тебя, сам он не имел ни малейшего желания отправляться в Менад.
— Я в его возрасте тоже вряд ли бы обрадовался незапланированному посещению храма.
Храм Трёхликой, гранитно-серый, ощерившийся частоколом коротких башенок, возник внезапно перед носом летуна, будто поднялся в мгновение ока из-под земли. Невысокий, угловатый, с узкими окнами-щелями, он казался лишённым той величественной красоты, элегантной основательности, что отличала многие виденные Илзе храмы, в Финийских землях, на Аргейских островах и во Франской империи. Обитель Трёхликой больше походила на древнюю, искусанную временем и делами человеческими крепость, наспех собранную из грубо обработанных камней. Ни витражей, ни куполов, ни шпилей с символом богини, ни единой изящной или строгой линии. Глухая ограда, за ней полукружие тесного дворика да сам храм трапециевидной формы, чрезмерно истыканный башнями сверху. С высоты гляделось, словно каждая башенка проросла сквозь неровную крышу, пробилась к свету и небу, расколов тёмное полотно кровли, пустив по нему чёрных змей трещин. Корабль описал широкий круг вокруг ограды, сбрасывая скорость и снижаясь.
— Вот он, храм, посвящённый той, кто едина в трёх лицах, девочка, женщина и старуха, свет, тень и тьма, дарующая жизнь и смерть, — торжественно произнёс Стене, рассматривая нарочито неаккуратное нагромождение камней внизу. Кивнул Илзе, и она перевела, возвысив голос, чтобы услышали все пассажиры. — Давным-давно она была госпожой над всеми этими землями, Финийскими и теми, что ныне носят имена других государств. Власть её простиралась далеко-далеко во все три стороны, уходила корнями в глубины континента, до самого Хар-Асана, и не было глупца, презревшего её могущество, отринувшего безрассудно её покровительство, не признавшего смиренно её силу. Её храмы, большие и малые, были повсюду, женщины и мужчины стекались в них полноводной рекою, возносили ей хвалу, просили милости, заступничества и благословения, искали ответы на вопросы, дерзновали постичь мудрость её. Даже когда мир изменялся, и воля человеческая перекраивала его по своему разумению, когда рождались и гибли империи, даже тогда она оставалась здесь, она не исчезла в забытьи, как порою случалось с богами сгоревших цивилизаций. Знатоки теологической науки говорят, что каждая известная богиня есть отражение её, великой матери, породившей весь мир и первого бога, что стал её супругом. Она и Мать-Змея, и Кирея, богиня колдовства, ночи и перепутий, которую и по сей день чтят на Аргейских островах, и обе богини из четвёрки Благодатных, — Стене обвёл франнов пытливым взглядом, будто ожидая их возражений. — Согласно Священному Слову Четырёх, Тейра Дарующая породила всю твердь земную, а Авианна Животворящая наполнила её водой и жизнью. Весьма символично, не правда ли?
Летун остановился перед центральными воротами и плавно снизился, встал на землю. Покров сверкнул на солнце и истаял, звякнул колокольчик в рулевой рубке. Северо вышел на палубу, спустил сходни. Ирис поднялась первая, сделала шаг и неловко покачнулась, побледнела сильнее. Брезгливая гримаса облачком набежала на лицо Северо, но исчезла прежде, чем её увидели все, и Северо отвернулся. Ив догадливо приобнял девушку за плечи, помог ей поскорее сойти на землю и отвёл за корабль.
— Ох, бедняжка, — заметила Озара сочувственно. — Такие скорости не каждому привычны.
Реджинальд бросил на кузена обеспокоенный взгляд и последовал за Ирис.