— Они встретили там драконов, о которых повествуют сказки и мифы народов этого континента? — Илзе хотела обернуться, проверить, всё ли в порядке. Чувствовала себя глупой заполошной наседкой, курицей на яйцах, и ничего не могла поделать с престранным этим чувством.
Если поразмыслить хорошенько, то какой резон вести в подземелье человека и отдавать его на съеденье исполинской змее, пусть бы и разумной? Наверняка эту змею и без Блейка найдут чем покормить. Блейк худощавый, жилистый… подавится ещё гостья с далёкого заморского континента.
И мысли даже не глупые — ерундовые какие-то.
— Нет, увидеть драконов никому не удалось и ашшы утверждали, что ничего похожего на описание драконов не видели многие их поколения, а век их долгий, куда дольше нашего. Путники пытались прижиться в этом новом мире, но не смогли. Они восстановили оставшиеся корабли, пополнили запасы и отплыли, не уверенные даже, что смогут найти дорогу обратно. С ними отправились и несколько ашшов — по собственному желанию. На единственном добравшемся корабле их было трое. Они и продолжили свой род здесь, в Финийских землях. Для всего этого континента подобные им — диковинка, невидаль, пугающая многих не меньше, чем наш народ. Но им ведомо столько, сколько не ведомо нам, они способны заглянуть туда, куда не достигнет взор даже видящих вдаль. Они удивительны, и они дети нашей Матери, проводники в мир мёртвых, хранители неисчислимых знаний, не облачённых в буквы и слова, не ведающих письменности. И если к ним обратится искатель, и они сочтут его достойным, то ответят на его вопросы.
Зеркало воды дрогнуло, пошло ломкой рябью. Илзе услышала, как змея соскользнула с каменного хвоста скульптуры на пол. Со скоростью, поразительной для столь тела громоздкого, кажущегося обманчиво неповоротливым, ашша пересекла зал, нырнула в бассейн, обдав россыпью брызг плитку по краю, и растворилась в растревоженной глубине. Илзе резко обернулась, но Блейк, целый, невредимый и разве что несколько взъерошенный, стоял на том же месте перед статуей и с толикой растерянности смотрел вслед исчезнувшей змее.
Глава 5
Ирис не боялась змей. Ни желтоголовых ужей, ни лесных гадюк. А уж всяких диковинных кобр и огромных питонов она и вовсе только на картинках видела, в той большой книге про зверей и птиц, которую ей когда-то Редж показывал. Но то бессловесные твари и если не трогать ни их самих, ни их потомство, а пуще того дорогу им не заступать, то они и не нападут.
А тут… настоящие змеелюди, пусть и выглядит каждый из них точь-в-точь как обычный человек. Пожалуй, именно эта кажущаяся обыкновенность, похожесть на простых людей, идеально вылепленная маска человеческого лица, в которой, если не знать, ни за что змеиной черты не отыщешь, и пугала. Кто мог сказать наверняка, чего от этих существ ожидать?
Нелюди ведь. Ещё не демоны Хар-Асана, но порождения чужих, неведомых богов.
Торжественный ужин в особняке господина Стене Сагилита Ирис вытерпела. Правда, она могла остаться в гостевом доме, никто её не вынуждал идти вместе с Реждем и фрайном Рейни. В конце концов, простым араннам вроде Ирис на таких ужинах места нет — что она понимает в речах окружавших её мужей, даже если бы они говорили на известном ей языке?
Ничего.
Шун, как-никак, исполнял роль переводчика, ему следовало там быть, а вот Ирис… пошла просто так, из любопытства. Пусть змеелюди пугали, пусть непонятно, что за блажь им в голову взбрести может, пусть Редж предупреждал, что ей на ужине будет скучно, однако интересно же взглянуть поближе!
Вот и взглянула. Убедилась, что, как и говорил фрайн Рейни, ничего-то особенного в человеческом виде змеелюдей нет, такого по улице встретишь и внимания не обратишь. Лишь госпожа Илзе Чароит казалась истинной урождённой фрайнэ, красивой, холодной и надменной. На франском говорила так, словно сама только что из земель, благословением Четырёх осенённых, прибыла, манеры и речь под стать благородной. Ирис иногда посматривала на неё украдкой, пытаясь понять, чем же она фрайна Рейни очаровала, что тот покой потерял. Может, приворожила? Болтали, что здесь, в Финийских землях, всякого колдовства хватало, и никто никого за незаконную ворожбу не преследовал и не наказывал, даже женщин. Не как в Империи, где если родилась с семенем дара, то уже виновата.