Я почувствовала, как тело мое становится бесчувственным, я стала глохнуть. Во рту появился привкус снега или арбуза, и, если бы не Крымов, который подхватил меня, я рухнула бы на каменные плиты не хуже своей матери. Земцова похлопала меня по щекам и усадила на стоявшую неподалеку от того места, где орудовал лопатой полицейский, скамью.
Остальное я помню уже смутно. Сначала я слышала лишь скрежет металла о каменные плиты и землю. Потом все, кто находился рядом со мной, сгрудились вокруг небольшого углубления в земле. Инспектор Грэйвз опустил пониже садовый фонарь, и в его свете все увидели показавшиеся из-под земли ярко-рыжие пряди волос…
Глава 21
Левин с Зиной вернулись к столу праздновать день рождения Харыбина. Шубин, бросив взгляд на обоих, понял, что что-то случилось, но тоже не подал виду. Так, переглядываясь, троица делала вид, что веселится, но каждый в душе чувствовал, что Харыбин своим присутствием мешает им. И это было в какой-то мере несправедливо, ведь именно благодаря Харыбину удалось собрать такое количество материала по делу Лоры Захаровой. Что касается Зины, то она чисто интуитивно почувствовала в Харыбине чужого. И как бы он ни пытался за ней ухаживать, она не могла заставить себя ответить на его ухаживания взаимностью. Ей нравился Левин, и, думая о нем, о том, как ей было хорошо с ним там, в передней, когда она подошла к нему так близко, что едва не касалась его своей грудью, ей становилось невыносимо при мысли, что этот мужчина никогда не будет принадлежать ей. Левин не был тем мужчиной, который мог привести в трепет любую женщину. Он был слишком мягок, слишком впечатлителен, слишком слаб духом, чтобы называться мужественным мужчиной. Но от него исходило такое мощное мужское обаяние и нежность, что у Зины дух захватывало, когда она представляла себя в его объятиях. Даже голос его возбуждал ее, и ей хотелось слушать и слушать его.
Что же касается Харыбина, то ее удивляло то, что он решил отпраздновать свой день рождения с людьми, которые были как будто бы и не рады ему. Это было настолько явно и так бросалось в глаза, что Зина ждала какой-то неприятной для себя и остальных эмоциональной развязки. Либо Харыбин напьется и бросится бить Левина и Шубина, либо разрыдается у нее на груди.
Однако все произошло не так, как она предполагала. В самый разгар вечера раздался телефонный звонок, и Левин, сорвавшись с места, схватил трубку.
– Да… Да, это я. Слушаю. Кто? Скуфин? Нет, мне ваша фамилия ни о чем не говорит. Ювелир? Да бог с вами, у меня нет никаких дел с ювелирами…
И тут Шубин принялся размахивать руками перед его носом и делать какие-то знаки. Левин сначала растерялся, но потом, сообразив, чего от него добивается Шубин, вдруг сказал:
– Ну хорошо… Да, да, я все понимаю. Подходите. Да прямо сейчас. Я? Один. Конечно, один. Только учтите, что в квартире ничего нет. Да это я так, на всякий случай… Только и вы должны прийти один. Хотя лучше всего было бы встретиться на нейтральной территории… Ну хорошо, договорились. Я жду. Через сколько? Хорошо, жду.
Сергей положил трубку.
– Этот тип, – обратился он взволнованным голосом к Шубину, – будет здесь через четверть часа. Думаю, что он находится уже около дома. Так что будем делать?
– Вы с Зиной останетесь за столом и будете делать вид, что ужинаете, а мы с Харыбиным спрячемся в спальне. Слушай его цену, торгуйся и говори, что будешь продавать все сразу не менее чем за пять миллионов баксов. Думаю, после этой цифры он исчезнет…
Зина медленно повернула голову в сторону говорившего Шубина. Она подумала, что ослышалась. Тогда Шубин, чтобы как-то успокоить ее, сказал:
– Это виртуальная сделка, Зина, так что вы не переживайте. Придет маленький толстенький человечек и начнет вешать лапшу на уши Сергею… Пусть вешает, а мы послушаем. А ты, – обратился он к Левину, – требуй встречи непосредственно с покупателем.