Глава II. Наследие одиночества
В это время в Офурте зима еще сопротивлялась теплым ветрам и яркому солнцу, а старик Аард, по мнению жителей Вурдалачьего края, все не мог до конца разбудить горы от спячки. Йева фон де Тастемара приоткрыла лениво один глаз, уставившись в узкое и длинное замковое окно, что слепило поутру. Из него почти и ничего не было видно — лишь полосу леса да плешивые вершины гор с остатками снега. Холодный ветер бросался на бойницу, гудел и тряс донжон до самого основания. Где-то поодаль от замка, в перерывах между бесноватым воем ветра, слышались рокот ручья и весенний щебет птиц.
Уже очень долго Йева не чувствовала холод по-настоящему, но всегда внутри ее что-то все равно морозило. И вот сейчас, закутавшись в меховое одеяло, она перевела взгляд на скудную мебель, что делала мрачную комнату, пожалуй, еще мрачнее. Подсыревшый от влаги громоздкий шкаф, отдающие плесенью волчьи шкуры, которые укрывали пол и каменные стены, и старая огромная кровать с войском клопов — от всего этого Йева вздрогнула и тяжело вздохнула. Она так и не смогла привыкнуть к офуртской сырости.
На ногу женщине опустилась украшенная серебряным перстнем с агатом мужская рука и погладила обнаженную Йеву, затем нахально скользнула промеж бедер.
— Горрон, неужели Вам мало?
— Это тебе мало. Я уже не знаю, как вытащить тебя из ледяного кокона. Может быть тебе нужен еще один мужчина?
— Как вы можете такое говорить… — ответила Йева и отвернулась от хитрого взгляда.
— А почему нет? В Габбросе многие важные дамы любили, когда их навещали более двух партнеров одновременно.
Девушка в ответ лишь фыркнула и попыталась спрятаться от настырного мужчины под теплое одеяло, намотав покрывало на себя. Но Горрон, не терпя возражений, схватил Йеву за талию и подтянул к себе. Блеснули клыки, и с потемневшим взором мужчина прокусил шею графини Офурта, а та чуть томно вздохнула.
— Значит, идея понравилась. Я так и знал! — лукавые глаза бывшего герцога опасно блеснули.
— Нет-нет. Горрон, немедленно прекращайте читать мои мысли!
Йева выскользнула из объятий Горрона де Донталя и, потирая окровавленную шею, на которой пестрели следы от старых укусов, сползла с кровати. Она промокнула стекающую кровь платком, взглянула на нахально играющего бровями герцога и с печальным вздохом принялась одеваться.
— Бестия порвала очередную стаю, но та ненадолго увела ее от Дорвурда. — произнесла, наконец, девушка и снова прикрыла глаза, окунаясь в видения вурдалаков.
— А зачем ты позволила Бестии убить низших?
— Я надеялась, что они смогут с ней справиться.
— Йева, Йева. Такой ценный ресурс, как вурдалаки, растрачивать на то, чтобы просто отвлечь зверюгу? Ты могла взять одного-двух низших и заставить их погонять реликта по лесам, завлекая его в чащу, но не допуская смертей.
— Я же сказала, что думала — стая справится. Но Бестия перебила шестнадцать вурдалаков… — с пустым взглядом, обращенным к стене, графиня Офуртская подтянула на икрах собравшиеся в гармошку чулки. — Я знаю, что это была напрасная жертва, но что мне еще предпринять, Горрон? Реликт знает, где стоит город, полный людей. И если в начале сезона Граго чудовище еще удавалось отвлечь парой-тройкой вурдалаков, то теперь, по весне, он голоден и озлоблен… Я… Ах, впрочем, это не важно! — Йева закончила речь уже с неприкрытым раздражением.
Герцог поднял в негодовании бровь. Ленивым движением он перекатился по темной простыне, заляпанной кровью, и сел на край широкой деревянной постели — бывшего ложа Райгара Хейм Вайра. Горрон де Донталь дождался, когда Йева наденет любимое шерстяное платье и приколет к груди серебряную брошь с вороном. Он взглянул на девушку выжидающе и хитро стрельнул глазами в сторону стула, на котором лежали его вещи. Уже привыкшая к прихотям Горрона, который поначалу казался девушке куда более интеллигентным, Йева взяла халат и надела его на мужчину.
В бордовом халате с символами золотого дуба, расшитого нитями, он потянулся и замахал руками, разминаясь.
— Интересно, а будь на моем месте Юлиан, как бы ты тогда себя вела с ним, а, Йева? — голубые глаза герцога вцепились в молодую девушку.
— Юлиан даже не взглянул бы на меня, — покачала головой Йефа фон де Тастемара. — После всего того, что произошло…
— Вопрос был о тебе, Йева, а не о Юлиане, — рассмеялся Горрон, а затем задумался. — А ведь тридцать лет прошло. Ему уже более полусотни зим.
— Да, он, вероятно, поменялся уже.