Выбрать главу

 Я не могла не подумать о Мирославе Липке.

  Юная богиня.

 Армия поклонников.

 Положив перед собою ее снимок, попыталась представить девушку смеющейся, грустящей. Пробовала отгадать ее мысли, мечты, любовь.

 Зачем кому-то понадобилось убивать бедную безродную сироту?

 Неужели роковую роль сыграла ее внешность?

 Доволен ли тот подонок, что совершил эту чудовищную жестокость?

 Еще вчера она двигалась, думала, что-то планировала, - цвела прекрасная роза и не догадывалась, что дни ее сочтены…

 Взгляд упал на экран ноут-бука и с неким изумлением, между строк совершенно пресного сюжета, я нашла вполне логическую подсказку.

 Девушку могли убить из ревности!

 Это казалось таким же явным, как ее сумасшедшая красота.

 В животе защекотало, будто я спустилась с горки. Резкий всплеск адреналина заставил мое сердце ускоренно забиться и вызвал приток необъяснимой энергии. Я беспричинно зашагала по квартире, борясь с неожиданно навалившимся волнением. В голове творился такой каламбур, что рассчитывать в тот момент на конкретную мысль казалось бесполезным. Не знаю, сколько времени так прошло, но остановил меня только рассвет и внезапно сорвавшаяся буря.

 Толи одно, толи другое, или вконец истраченная хождением энергия, заставили меня снова повалиться на диван. На этот раз я погрузилась в тот сон, в котором напрочь отсутствовали изображение и звук…

Глава 7

Погода вдруг сильно закапризничала и сфокусировалась на диаметральной позиции…

 Небо, еще недавно прозрачное и чистое, насупилось и налилось свинцом, рассерженно загремело и выплеснуло на грешную землю обильный холодный ливень, переполнив людьми автобусы и остановки.

 К обеду дождь немного стих, но не прекратился, лишь слегка передохнул, показав земле плененное тучами солнце; солнце поглядело с тоскою на свое унылое отражение в лужах и снова скрылось.

 Теперь дождь, казалось, зарядил на вечно.

 Я лежала, не открывая глаз, прислушиваясь к монотонному шороху за окном, так напоминающему приглушенное бормотание, что более не оставалась ничего, кроме как нежиться в сладкой дреме, будто другого занятия не существует вовсе. Приоткрыв один глаз, убедилась, что времени вполне хватало – лишь половина первого на часах. Когда укладываешься не раньше шести утра, видеть сны до прихода ланча – обычное дело, считай – норма. У меня к тому же до назначенной в театре встречи оставалось не менее двух часов в запасе.

 Однако моя дорогая матушка думала иначе.

 Никакой будильник в мире не имел той власти, что телефонный звонок от мамы. За ней водилась привычка звонить долго и настойчиво, покуда цель не была достигнута. Ежедневно, приблизительно вычислив, в котором часу я пробуждаюсь, она обязательно звонила справиться о моих делах. Спасибо, мама, все окей. Я перевела сегодня еще 17 страниц того романа, помнишь, с которым работаю уже месяц.

 Я почувствовала интуитивно, что звонит именно она. Поэтому подавила стенания, заставляя себя оторваться от подушки и, нашарив вслепую кроличьи шлепанцы где-то далеко под кроватью, поплелась в гостиную. Все, разумеется, как и всегда. Что нового? Как ты себя чувствуешь? Уже не спишь? Конечно, не сплю, если мы беседуем.

 – Ты не забыла, что ужинаешь у нас сегодня? Какой сегодня день? – Напоминала мама ласково, словно мне было не больше пяти.

 – Разве я могу такое забыть? День рождения деда.

 – Ты же знаешь нашу традицию. Нужно почтить его память, ведь это был человек с большой буквы…

 Голос мамы наливался металлом, звенел от переполняемой гордости всякий раз, когда речь заходила об ее отце.

 – Жаль, что ты не пошла с нами утром в церковь, но мы понимаем – ты работаешь! Бабуля немного поворчала, но это ничего…

 Я слушала ее вполуха, размышляя о предстоящем мне непростом выборе между сном и горячим кофе. Кстати, кофе еще осталось, или ночью я опять увлеклась? Такое порою случалось. Хорошо бы вообще провести весь день, а точнее, его остаток, с какой-нибудь увлекательной книжкой. Вот у меня есть Селинжер, Набоков, Акунин …  Что там по Чехову? Ах нет, буду рюмсать. Тогда уж лучше сразу перейду к «Мартин Идену». Нет, к Диккенсу…Эх, давно Булгакова не перечитывала!

 М-м-м, классика! Слюнки текут…

 Накупить гору сладостей… Словом, пробездельничать весь день. Или ночь.  Может, роман подождет с переводом?

 Крышка ноут-бука притензийно сверкнула в центре письменного столика, всем своим видом демонстрируя боевую готовность. И, скорее всего, он прав: наступит полночь и как по мановению волшебной палочки, из бездельника я все равно превращусь в переводчика…

 А ведь еще предстояло побеседовать с руководителем «Молодой сцены», надеюсь, сегодня мне это удастся. И с той девушкой, Алисой, самолично изъявившей желание поделиться сведениями про убитую.

 Ну, и как же – самое главное событие дня – день рождения деда, принятое праздновать много лет спустя, после его смерти.

 Что ж, не выйдет из меня бездельника…

 В трубке послышался громкий вздох:

 – Не  забудь, что ужин в шесть.  Мы тебя ждем.

* * *

 Тучи тем временем спускались все ниже и ниже, близоруко изучая меру своего воздействия на захваченную среду, в результате чего все живое было вынужденно непременно дрожать и прятаться.

 Выглянув в окно, я получила подтверждение неутешительной догадки: выходить на улицу – равносильно безумию,  кругом сплошная вода.

 С мыслями о постели так или иначе пришлось расстаться. Высыпав остатки кофе в кофеварку, я подумала, что если бы ко мне в дом нагрянули случайные гости (что, в принципе, исключено!), их наверняка удивило бы количество напоминашек, облепивших мой холодильник: синие, розовые, желтые клочки бумаги пестрели на нем, как гирлянды на елке. «Купить еду», «Фильтры для кофеварки», «Пакеты для мусора», «Молоко и специи»… Удивила бы в первую очередь моя забывчивость, отнюдь не присуща двадцати пяти годам, и отделаться от вопросов банальным детским стишком «Жил один рассеянный…» оказалось бы не просто. Но никакие гости, к счастью, меня не беспокоили. Единственным спутником, не веселым и навязчивым, в последнее время оставалась лишь сама рассеянность.

 Писать однако новую напоминашку о покупке кофе не возникало нужды: старая висела на дверце холодильника уже многие месяцы.

 Неизменной блажью для тела могу назвать холодный душ.  Начинать без него новый день казалось также немыслимо, как без чашечки благоухающего темного напитка. Исключением из правил могут считаться только такие редкостные дни, как этот, когда ледяной душ проникал отовсюду, готовый вымыть не одну тебя, но и весь город в придачу. В подобные моменты предпочтительнее думать о купании в горячих водах, а уж покидая их ласковые объятия, тащиться куда-то в дождь выглядит в высшей степени глупо и неестественно.

 Но через два часа я была одета в синий костюм из нежного шелка – классическую юбку до колен и короткий приталенный жакет - невообразимо смело для такой погоды, но достаточно красиво, чтобы решиться пожертвовать им, потому что мне страшно захотелось впечатлить молодых людей из труппы Мирославы Липки, явив вместо типичного журналиста в заплатанных джинсах  привлекательную молодую особу, близкую им по духу и возрасту.

 Зеркало порадовало успешным результатом. Но уже через минуту, выйдя с зонтом под продырявленное небо, я успела пожалеть о своей затее. Для того, чтобы проскочить под дождем и спасти свои старания, мне пришлось буквально пробежать все триста метров «Белой площади» - от моего дома к театру. Оглядываться в поисках такси не имело смысла, и без того безлюдный город, в виду последних событий, словно вымер вообще…

 В холле театра приветствовали все те же портреты актеров.

 Проявив на этот раз чуть больше внимательности, я смогла распознать среди них уже знакомое мне лицо.

 Длинные волосы – жгуче-черные, как смола, взгляд завороженный, отстраненный…

 Нет, это была не типичная девочка-сирота! Даже через фото в Мирославе Липке ощущалась сверхмощная, прошибающая энергия – харизма, если выражаться театральным языком. Нестандартный дух, нестандартное отношение к жизни.