Через миг Гаррон вздохнул.
— Мне жаль услышать про леди Бассет. Прими мои соболезнования.
Оливия вздохнула. Она отчаянно старалась исцелить ее до конца. Она подсыпала леди Бассет травы, как только удавалось, чтобы исцелить ее кашель. Но ничего не сработало.
И теперь прошел почти месяц после смерти леди Бассет, лорд Бассет был безутешен. Он просил, чтобы Оливия была с ним, пока он не спал, молил ее остаться рядом, не выпускал из поместья. Только визит Тристана убедил его выпустить ее.
И Оливия не спешила возвращаться.
— Жаль, что она умерла… теперь никто не отвлекает лорда от меня.
Она повернулась и увидела, что рот Гаррона был приоткрыт, а брови — высоко подняты.
— Прости. На миг мне показалось, что ты скажешь что-нибудь сентиментальное, — сухо сказал он. — Но факт остается, умерла женщина, что по своей воле играла роль твоей матери все эти годы. Она заслужила чего-то большего, чем твое раздражение.
— Мне жаль, что она умерла, — сказала Оливия, стараясь звучать искренне. Она двигалась к Гаррону, пока говорила. — Она растила меня как своего ребенка, хотя не должна была. Если я звучу резко, то лишь потому, что переживаю из-за нее. Мне очень ее не хватает. Ты меня знаешь, Гаррон… — она понизила голос до шепота, оказавшись рядом с ним, — ты знаешь, что я плохо… выражаю эмоции. Может… — ее ладонь задела его плечо и медленно поползла к шее, — может, если ты обнимешь меня на миг, я наберусь смелости выразить это.
Он поднял голову над бумагами и повернул к ней, а потом прищурился.
— На моей тунике вышито слово «дурак», мадам?
— Нет…
— Так не относись ко мне, как к дураку, — заявил он, убирая ее руку от своего воротника. — Значит, лорд Бассет стал опекать тебя сильнее после смерти леди Бассет?
— Если ты имеешь в виду то, что он запер меня в своем чертовом поместье, то да, — проворчала Оливия, уходя к камину.
— Интересно, — с шумом Гаррон подвинул стул, чтобы быть лицом к ней. — Повернешься ко мне?
Оливия оглянулась через плечо, чтобы спросить, что он задумал, и увидела, как он смело скользит взглядом по ее телу.
«Наконец-то».
Она выпрямила руки и повернулась, открываясь давлению его взгляда.
— И?
— Что?
— Я хочу услышать, что ты думаешь.
Гаррон сжал губы под пальцем, снова скользнул по ней взглядом.
— Думаю, он хочет на тебе жениться.
Руки Оливии напряглись по бокам.
— Кто хочет?
— Лорд Бассет. Потому он так заинтересовался тобой.
Она вздохнула, скрывая разочарование.
— О, конечно. Все в морях хотят на мне жениться. Но я не хочу.
— Боюсь, тогда тебе придется искать другой дом. Думаешь, лорд Бассет позволит тебе остаться в Зеленокрови после отказа? — сказал Гаррон, увидев ее удивление. — Не позволит, мадам. Дом даже может стать частью соглашения. Тебе предложат выйти за него и сохранить остров или быть изгнанной.
Что-то неприятно сжималось внутри нее.
— Но куда я пойду?
Гаррон пожал плечами.
— Тебе решать. Если выберешь брак, получишь владения в лесу и морях. Если решишь жить свободно, думаю, твои варианты будут ограничены. Редкие мужчины позволят такому желанному созданию жить под его защитой без брака, — добавил он с кривой улыбкой. — Хотя, думаю, канцлер Тристан был бы рад тебе в своем замке.
«Я в этом уверена, — подумала Оливия, язык сжался во рту. — Он смог бы тогда давить на меня каблуком, когда пожелает».
— Я не могу остаться с Тристаном.
— Тогда что ты будешь делать?
— Не знаю.
Оливия передвигала босые ноги по полу, расхаживая в раздумьях. Если она выйдет замуж, она лишится свободы, а она не могла отдать это. Она была уверена, что не выживет без движения яда, без восторга от боя, без трепета от крови жертв.
Нет, она не могла бросить то, что заставляло ее сердце биться. Но если она не выйдет замуж, то куда отправится? Все медяки в ее кармане принадлежали лорду Бассету, Тристан платил ей лишь сохранением секрета. У нее не было средств на самостоятельную жизнь.
Она не знала, что делать, но Гаррон знал. У него всегда был ответ. Она глубоко вдохнула и сказала:
— Что ты сделал бы на моем месте?
— Вышел бы замуж. С размахом, — добавил он, окинув ее тело еще раз взглядом. — Ты — красивая женщина с фигурой, созданной для детей, а каждый мужчина хотел бы продолжить свой рот. Хотя, если у тебя будут дети, лучше найми для них добрую женщину, чтобы приглядывала вместо тебя, — он сжал губы, взгляд вернулся к ее лицу. — Ты не будешь хорошей матерью.
Оливия улыбнулась, благодаря за отвлечение.
— О? Почему это?
— Дело в глазах, мадам. У тебя змеиные глаза, очаровательные… и жестокие.
— Если они тебя чаруют, почему не пускаешь меня ближе?
Его хмурость удержала ее на месте.
— Многих мужчин это чарует и повергает в транс. Но на меня это действует иначе. Очарование для меня несет подвох. Мне не нравятся чарующие люди, я им не доверяю.
— Ясно. И что мне нужно сделать, чтобы ты… доверял мне?
— Я придумаю, чем тебе заслужить мое доверие, не раньше, чем скажу, что буду платить покупателям. Потому что ты обманешь меня, — сказал он, увидев, что она хочет задать вопрос. — Ты будешь со мной, пока не выпьешь всю кровь. А потом оставишь у дороги в канаве с остальными победами.
Он выдавил последнее слово с такой силой и яростью, с какой еще не звучал. А потом отвернулся, оставив след в виде полумесяца стулом на отполированном полу.
Оливия смотрела на необычный румянец на его шее, пытаясь понять его. Он не ругал. Не наказывал. Она не знала, почему Гаррон рявкнул на нее. Но почему-то воздух стал холоднее, когда он отвернулся. Это ей не нравилось.
— Ты прав. Я не стала бы хорошей матерью, — тихо сказала она.
Он фыркнул над письмами.
— Я почти стала матерью однажды… но оказалось, для этого тоже есть яд.
Перо Гаррона замедлилось и замерло.
— Хочешь сказать…?
— Да.
Его ухо повернулось к ней, но он смотрел на дверь.
— Оливия, такое… случается. Люди морей не такие чистые, как ты можешь думать, и ты не первая аристократка, попавшая в такую ситуацию. Ты могла просто выйти замуж за отца, и в этом не было бы ничего постыдного.
— Отец не был аристократом.
— Ах, торговец — это тоже не плохо…
— Это был сын торговца рыбой.
Слова Гаррона увяли на губах. Он смотрел на стену, а Оливия повернулась к огню.
— Годы назад лорд Бассет проверял строительство нового порта на маленьком острове на востоке. Он уезжал надолго, так что взял с собой леди Бассет и меня. Я встретила юношу в первый же вечер… и виделась с ним потом почти каждый вечер. Он ничего не знал о моем мире, а я — про его мир. Помню, как я была потрясена, когда узнала, что он не умел читать. Таких аристократы зовут простаками. Но я была не против. Есть вещи куда хуже простоты.
Оливия говорила тихо, выдавливала слова… прикрывала глаза от воспоминаний.
— Мы были слишком юными. Любовь невероятна, и мы думали, что ее не стоит бояться. Я знала его месяц, а потом лорд Бассет отдал приказ уплывать домой. Через месяц я узнала, что Судьба наказывает за бесстрашие. Я приняла свой яд. На этом все закончилось.
Она прижала к себе скрещенные руки, спилась в плоть ногтями. Боль отгоняла все остальное — память о его ласке и запахе, о восхищении, а не голоде. Она впивалась ногтями, пока не смогла ощущать только боль…
И остановилась, радуясь ей.
Оливия повернулась и ожидала увидеть Гаррона с раскрытым ртом от потрясения или с отвращением на лице. Он повернул стул, но смотрел на огонь в камине, а не на ее лицо. Его кулак был сжат под подбородком, он сдвинул брови, но не хмурился. Его пронзительный взгляд двигался, словно он читал строчки письма.
— Что случилось с юношей? — пробормотал он через миг.
Оливия пожала плечами.
— Он был самым младшим сыном торговца рыбой. Уверена, его уже доставили в Средины, и из него выгнали все добро. Даже если я встречу его еще раз, он не сможет любить меня так, как раньше. Так что я не думаю об этом. Нет смысла.
Гаррон медленно кивнул, глядя на огонь. А потом он вдруг встал.
— Служанка принесет тебе чистую одежду. Тебе нужно что-то поесть. Отсюда полдня пути, и я не хочу останавливаться из-за пустяков.
Он снова заговорил с середины, словно Оливия могла слышать его мысли.
— И куда мы отправимся?
— К озеру, мадам, — сказал он, проходя к двери. — Я хочу тебе кое-что показать.