— А ты пьяна?
— Почти, — засмеялась я снова. — Так что случилось?
Он снова откинулся на спинку дивана и взглянул на звёзды.
— Я помню, что провел там очень много времени, но после Гельмут сказал мне, что прошло всего два дня, — он улыбнулся. — Время для нас длится иначе, чем для людей. Я не мог доверять им, драконам не было свойственно доверять людям. Ничто из их действий не могло заставить меня доверять им, пока однажды я не увидел голубое пламя в руке Гельмута.
— Твоё пламя?
— Ну, я не его день, но пламени я поверил.
— Так он Взошёл до встречи с тобой?
Эмануэль кивнул.
— Люди тогда ещё не знали о метках. Не могу даже представить, через что пришлось пройти Гельмуту, когда он обрёл свое пламя, хотя опять же, он родом из древнего рода магов, и счёл это своим даром. В то время других объяснения не было, — он снова улыбнулся. — Но всё же твой отец и все их друзья держали пламя Гельмута в секрете.
— Как бы мне тоже хотелось узнать их, как ты.
— Если бы я был Коронохвостом, я бы показал их тебе, но это не так.
Я нахмурилась, поняла, что оказалась права насчёт Ченга в тот день, когда была так зла, даже кровожадна. Он может внушать людям видения одним лишь прикосновением; но как это работает, я понятия не имела.
— Когда король Гельмут начал говорить со мной на латыни, не слишком хорошо, должен заметить, но достаточно хорошо, чтобы я понял; я узнал, что могу обретать человеческий облик, так они меня и освободили.
— Ты вышел из темницы моего деда как человек?
Он кивнул.
— Я прошел мимо него, но он даже не догадался.
— И так ты стал его драконом?
Эмануэль разразился смехом.
— Не все так просто, Елена. Я думал, ты уже знаешь об этом.
— Ну, так расскажи мне.
— Так я встретил его в первый раз, но тогда он меня отпустил. Во второй раз это произошло во время войны. Мы услышали о небольшом объединении людей, боровшихся за наше освобождение, за прекращение резни, и за то, чтобы нас считали такими же, как Металлические драконы. Наши дороги пересеклись, и Гельмут каким-то образом узнал меня среди десяти Солнечных Взрывов. Он подошёл ко мне, заговорил на латыни, на этот раз уже бегло, и умолял сражаться на их стороне в человеческом обличье. И мы с братом согласились, как и пара других; немного, потому что мы не доверяли людям. Мы считали Пейю миром драконов, и не хотели, чтобы здесь жили люди.
— Тогда ты стал его драконом?
— Нет, я стал его драконом, когда он едва не умер. Это произошло в великой финальной битве. Война тогда продолжалась уже пять лет. Нас было много, но не так много, как в армии короля Льюиса. Гельмута пронзило копьё. Именно тогда они поняли, что сражаются против своих детей, и война окончилась. Когда Гельмут сделал последний выдох, я кое-что понял. Я испытал незнакомое до тех пор чувство, я понял, что мир будет пуст без этого человека, и дал ему свою сущность.
— Ого, прямо так? Ты знал, что это сработает?
— Это знание всегда было с нами, но считалось осквернением. Нарушением закона драконов. Я потерял всё в ту минуту, как сделал это, брата, колонию, и с этого момента я стал драконом Гельмута.
— Невероятно, — сказала я, и снова воцарилась тишина. — Ты никогда не задавался вопросом, есть ли где-то у тебя дент?
— Никогда не задумывался, но я точно знаю, что у всех драконов есть денты.
— Что?
Он снова улыбнулся.
— Это встречается не так редко, как ты думаешь, Елена. Проблема в том, что наши истинные всадники могут уже умереть к тому времени, как мы проклюнемся из яйца. Мы стареем не так, как люди, так что я думаю, мой всадник умер до того, как я стал готов к такому развитию событий.
— Ты никогда не чувствовал себя обманутым, потому что у тебя украли что-то подобное?
— Нет, Гельмут мне очень нравится, и когда верх берет моя темная сторона, он рыдает громче меня.
— А как часто ему приходится это делать?
Эмануэль усмехнулся.
— В начале это было постоянно, но, чем старше мы становимся, тем меньше нам это требуется. Последний раз это произошло пять лет назад, и я до сих пор не чувствую в себе ни капли зла. Обычно я говорю ему, когда это требуется, но он и сам все видит.
— Ого, рада, что Джордж дент Бекки. Не думаю, что она смогла бы совершать с ним такое.
— У некоторых кишка тонка для этого.
Я теребила свои руки, страшась ответа на вопрос, который действительно хотела задать.
— А мой отец…
— Он заявил права на Ночного Злодея, Елена, и сделал это, не имея метки всадника. Твой отец был уникальным человеком, но Ночные Злодеи не самые грозные драконы. Они злее Солнечных Взрывов. Когда твой отец порол его, потом их обоих мы не видели по несколько дней. Он сильно не любил это делать.