— Ты же знаешь, что если его не подвергнуть избиению, Елена…
— Нет, Бекки. Я не выношу этих дурацких избиений. На него заявлены права, он не сможет обратиться ко злу.
— Елена, ты этого не можешь знать.
Я поняла, что они имели в виду, и от этого словно получила удар под дых.
— Я не знаю, смогу ли я ещё раз пережить это, — тихо произнесла я.
— Тогда позволь Древним помочь найти способ заблокировать это, пока он не сломается, Елена. Блейк — придурок, мы все это знаем, но он тоже упрямый. Если он не примет дент в ближайшее время, он будет нуждаться в избиении снова.
— Хорошо, я подумаю об этом. Может быть, он пожалеет об этом в ближайшие пару дней и перестанет быть дерьмом.
— Сомневаюсь, что это сработает, но все в порядке. Это твой дракон, и кто мы такие, чтобы спорить с принцессой?
— Прекрати, — я швырнула в нее подушку, и она засмеялась.
Они обе сели на мою кровать.
— Надо сказать, что ты испугала меня до усрачки.
Я с силой выдохнула.
— Это так запутанно. Вы когда-нибудь испытывали подобное в Пейе раньше?
Они покачали головами.
— Он еще даже не принял дент. Я знаю, что это высказывание серьезно раздражает вас, но когда он будет готов, мы все увидим ваши большие свершения.
Я фыркнула.
— Он никогда не будет готов, Сэмми. Я никогда не хотела претендовать на него, но отец заставил меня.
— Ты, правда, видела его?
Я кивнула.
— Ты никогда не рассказывала нам об этом, так что выкладывай. На что это было похоже? Ченг сказал, что ты была очень темной.
— Так и было. Я чуть не убила его, Бекки, чтобы заставить пообещать никому не рассказывать правду.
— ЧТО?!
— Это была не я. Он все время говорил, что я испытываю эмоции Блейка. Когда он выдохнул в меня свое пламя, я подумала, что умерла. А потом я открыла глаза и смогла наблюдать, как мое тело исцелилось. Я все ещё была в его пламени, но оно больше не обжигало. Когда я встала и вышла из него, то почувствовала себя, словно запертой в картине. Я видела выражение лица всех присутствующих, вспышки камер, вас. Я подумала, что умерла, а потом что-то попало в поле зрения. Оно снова исчезло и снова появилось. Это был он в черном плаще, и я подумала, что он — это жнец.
Обе засмеялись.
— Это было не смешно. Я, правда, думала, что умерла. Я застыла на месте, а он приближался ко мне, пока не встал прямо напротив. Когда он откинул капюшон, я все ещё не поняла, что происходило. Я поклонилась, как нас научили на уроках истории. Часть меня, думаю, была в шоке от того, что, наконец, я его увидела, ну, вы же понимаете. Он совсем не похож на себя на фотографиях, и их музейные экспонаты настолько не похожи на них самих.
— У вас действительно глаза одного цвета?
Я снова кивнула и улыбнулась.
— Он подошел ко мне и коснулся моего плеча. Сказал, что я никому не должна кланяться, а у него для меня дурацкое прозвище. Горошинка.
Они вздохнули, когда на моих глазах появились слезы.
— Выражение моего лица, должно быть, сказало ему, что я понятия не имею, кто передо мной, поэтому он спросил. Когда я ответила ему, что он король Альберт, а не мой отец…
Я закрыла глаза и покачала головой.
— Я никогда не видела, чтобы человек был так сломлен.
— Елена, если твоя мама и папа чего-то хотели, так это тебя. Веками они ждали и ждали.
— Да, я знаю.
— Так что же пошло не так?
— Тания должна была остаться со мной, растить, с юных лет рассказывать, кто я, но Герберт, или Жако, кем бы он ни был, ее муж нашел нас. Он взял на себя ответственность за мою безопасность и много переезжал. Она была Хроматическим драконом, не могла измениться и ушла. Однажды он открыл мне правду, но Тания сказала, что я не смогла этого вынести, и ей пришлось стереть мои воспоминания. Она многое стерла, и я знала, что мой отец рассказывал мне о Пейе разные истории, но я больше не могла их помнить.
— Ты сказал королю Альберту правду, что знаешь, кто ты, или злая Елена тоже все испортила?
— Нет, самое смешное было в тот момент, что я больше не чувствовала зла. Я была самой собой, и да, я сказала ему, что он мой отец, но он такой умный, видел насквозь и спросил, когда я обнаружила это. Поэтому я рассказала ему, и мне пришлось сказать ему, что дракон моей матери предал ее, нарушил ее обещание. Теперь я знаю, почему она преследовала меня во сне.
— Подумать только, она так долго пыталась сказать тебе, чтобы ты нашла Танию.
— Тогда я еще не знала, что это Тания.
— Ты не знала, как она выглядит?
— Знала, у меня было ее фото, о котором Герберт ничего не знал, но здесь фотографий Тании нет, поэтому я не смогла сложить два и два, как Люциан.
— Люциан знал?
— Да, но как долго, этого я не знаю. Она сказала, что он догадался с первой попытки из-за обещания, которое она дала моей маме. Она не могла рассказать никому, кроме меня.
— Он умер, зная, что ты никогда не принадлежала ему.
У Сэмми стояли слезы на глазах.
— Я принадлежала ему, Сэмми, — сказала я. Некоторое время мы молчали. — Он мне тоже снился, как моя мама. Он провел меня через многое, но почему-то не мог просто сказать это. Всякий раз, когда он хотел сказать мне, ничего не выходило.
— Подожди, что? Тебе снился Люциан? — спросила Бекки.
— Да, знаю, это звучит запутанно.
— Так вот откуда ты узнала, что это не та дата?
— Да, я просто не могла сказать вам, что Люциан рассказал мне. Мне было страшно.
— Елена.
— Нет, Бекки. Вы бы подумали, что я свихнулась, но я знала, что все по-настоящему, поэтому я скрыла все от вас, чтобы самой попытаться и выяснить, что означает эта дата. И это сработало.
— Тем не менее, ты что-то скрывала от нас, и это меня беспокоит. Сколько еще у тебя осталось?
Слезы снова наполнили мои глаза.
— Елена.
— Я не могу, я обещала, но есть еще одно. Я просто не могу никому рассказать.
Они обе уставились на меня, и у меня по щеке покатилась слеза. Я стерла ее.
— Это хорошо и хреново, что я не могу поделиться этим с вами.
Сэмми обняла меня, а Бекки погладила по спине.
— Пожалуйста, не заставляй меня нарушить обещание.
Я смотрела на Бекки, зная, что она будет давить и давить, пока я не расскажу ей, что мой отец все еще жив, заперт в Итане. Она расскажет кому-нибудь, и это будет неправильно. Я была уверена, что Блейк уже знает эту часть.
— Хорошо, но ты расскажешь нам, если почувствуешь, что время подходящее?
— Что ты имеешь в виду?
— Я не знаю, что ты скрываешь, но что-то подсказывает мне, что время неподходящее, иначе ты бы это сделала.
Я кивнула. Я бы никогда не рассказала, но если это успокоит ее, пусть будет так.
— Я могу подождать.
Она снова улыбнулась, и я хихикнула.
— Это может быть долгое ожидание.
— Тогда я попрошу у Джорджа его сущность. Он умирает от желания поделиться со мной с момента установления дента. Хотя я думала, это редкость.
Сэмми засмеялась.
— С обычными парами да, но не с дентами.
— А ты думала поделиться своей сущностью с Дином?
— И навечно привязать его к себе?
Мы обе рассмеялись.
— Как тебе не стыдно, Сэмми. Я думала, вы созданы друг для друга.
— Я тоже пока так думаю, но ещё недостаточно хорошо знаю его. Он может превратиться в мой ночной кошмар, когда закончится конфетно-букетный период.
Бекки легонько толкнула её.
— Он даже подумал, что первое пророчество Ирэн о нас. Он сказал, что «листок» в тексте стиха навёл его на размышления.
— Намек?
— Ага, балбес. Но я знаю, это не о нас. Это о другом Лифе[2].
Она улыбнулась и взглянула на меня.
— Брр! Как бы я хотела, чтобы об этом перестали говорить. Люциан тоже так сказал. Твой брат не относится ко мне таким образом. В этом я уверена.