- В таком случае в карету с герцогом Алва должен сесть цивильный офицер. Прошу меня простить, но Суза-Муза монсеньора ненавидит. Боюсь даже предположить, что будет, если он встретится с кэналлийцем.
Это так, забывать о неуловимом мерзавце нельзя. Граф Медуза объявил войну не только Альдо, но и Окделлу, и еще этот утренний ультиматум… Волны и Молнии уступили, Скалы - нет, теперь жди любой подлости!
- В карету сядет северянин, - отрезал Ричард. - Мевен поймет, а людям Айнсмеллера я не верю.
- Если монсеньор не возражает, я возьму это на себя, - Нокс запнулся, но решительно добавил: - Видите ли, монсеньор, мои люди… Они были очень преданы генералу Л юра… Я не хотел бы рисковать.
Что сделает Карваль, оказавшись один на один с убийцей Робера? С убийцей, ушедшим от палача? Если люди Симона расправятся с его убийцей, исповедь Эрнани утратит силу, но обвинят Альдо. Тот же Левий и обвинит, а другие подхватят.
- А вы, Нокс? - Ричард положил руку на плечо северянину. - Вы за себя ручаетесь?
- Да, монсеньор, - полковник был слегка обижен, - могу поклясться.
- Я вам верю. Доложите Мевену, что мы готовы, и ступайте за… кэналлийцем. Мы и так задержались.
Нокс щелкнул каблуками и исчез. Солдаты без лишних слов принялись разбирать лошадей, на ступени вышли два монаха, сгустившиеся сумерки превращали их в олларианцев. Следовало подойти и заговорить, но не хотелось.
Дикон облизнул пересохшие губы и подошел к коню. Поправил поводья, с облегчением почувствовав живое тепло. Карас негромко вздохнул, из нежных ноздрей выбились струйки пара, большой, добрый глаз отсвечивал красным. Ричард поднял голову: половинка луны над острыми крышами и впрямь была багровой.
Глава 7. РАКАНА (Б. ОЛЛАРИЯ)
1
- Вот ящерица, - шепнул Альдо, приподняв портьеру, - ты заметил? Он меня короновал, и он же ни разу не назвал меня в разговоре «ваше величество», а этот город - Раканой.
- Не ящерица, - таким же шепотом откликнулся Ро-бер, чувствуя, что противен сам себе, - голубь.
Шутка удалась, Альдо весело подмигнул. Он не сердился на утренний приговор или делал вид, что не сердится.
- Ящерица или голубь, пора выходить. Если я не сяду за стол, неровен час, съем кардинала вместе с послами.
- Главное, подданных не ешь, - еще раз пошутил Иноходец, глядя в рыжую от горящих свечей приемную. - Они тебе еще пригодятся.
- Подданные невкусные. - Король Великой Тали-гойи одернул золотистый камзол и подхватил своего маршала под руку. - Пора являть себя волчьей стае. Слушай, неужели ты есть не хочешь?
- Нет, - признался Робер, - в Ружском, думал, проглочу кого-нибудь, а вернулись, как отрезало. Вот упасть и уснуть хочу.
- Потому и имена путаешь, - вздохнул сюзерен. - А не проглотил зря. Маршал должен быть хищным, иначе слопают.
- Хищных иноходцев не бывает. - Да что с ним такое, откуда это шутовство?
- Иноходец, говоришь? - Альдо махнул стоящим у дверей закатным гимнетам. - Хотел бы я увидеть, как Ворон с голубком уживутся. Спроси Левия при случае, он тебя любит.
- Не замечал. - Шутки шутками, а до конца далеко, до настоящего конца. - Не верю я клирикам… Еще с
Клемента не верю.
- И правильно делаешь, - посерьезнел его величест во, - но свое мы с них получили. Жезл наш, коронация прошла, теперь пускай подвинутся.
Выжать и выбросить… Откуда это у него, не было ведь раньше… Да нет, было, только не с тобой, а с женщинами да лошадьми. Мильжа сказал: кто загонит коня, тот и друга загонит. Бирисец думал про Адгемара, а вышло про Альдо.
2
Город притих. Темные улицы словно вымерли, лошадиный топот и скрип колес в выстывшей, настороженной тишине казались неуместными, как смех на кладбище. Эскорт молча полз меж вжавшихся в землю домов, говорить не тянуло никого, даже Мевена.
В Октавианскую ночь тоже молчали, но иначе. Тогда все было другим, даже катящиеся перед факельщиками тени, а вот висела ли над крышами луна, Дик не помнил. Память сохранила запах дыма, багровые сполохи, колокольный звон и мерный топот за спиной. Тогда они шли в бой, но страха не было; теперь он пришел. Горели факелы, тряслись в седлах цивильники и гимнеты, и все равно было чудовищно одиноко.
Дикон поправил шляпу и придержал Караса, дожидаясь Мевена, хотя приближаться к карете не хотелось. Факельщики на рысях прошли дальше, свернули за черную, длинношеюю церковь, следом истаял первый десяток цивильников…
- Вы о чем-то вспомнили? - Гнедой Мевена в свете факелов стал рыжим. - Или просто заскучали?
- Сам не знаю, - Ричард шевельнул поводьями, - похоже, заскучал.
- С удовольствием разделю вашу скуку, - виконт приподнялся в стременах, глядя вперед, - чем дальше от Триумфальной, тем гаже дорога.
- Возле Триумфальной видели подозрительных всадников, - напомнил юноша, - а его величество не хочет стычки.
- В здешних лабиринтах можно подозрительный полк спрятать, - хмыкнул Мевен, - никто не проснется.
- Зато здесь нас не ждут, - напомнил Дикон, - Нокс проверял. Разрубленный Змей!
Лошади факелоносцев зауросили, не желая идти в проход меж двумя глухими стенами, за которыми угадывалось что-то темное и растрепанное. Тополя! В ветках запутался гнилой лунный обломок, тени черными мечами рубили улицу. Раздался шорох, блеснули два круглых глаза. Кошка!
- Вот ведь тварь! - Мевен с трудом удержал прянувшего вбок полумориска. - Нашла где шастать.
- Господин цивильный комендант, - доложил сержант, - переулок узкий. Четверо в ряд еще проедут, а как с каретой быть?
Спросить Нокса? Но он с Ал вой, а карету лучше не открывать.
- Не останавливаться. - Выдра для засады выбрал похожий проезд, но сорок человек мелкой шайке не по зубам, а большому отряду в такой тесноте не развернуть ся. - Рысью!
Мевен окинул взглядом темную щель и окликнул гим-нет-сержанта.
- Один человек у дверцы проедет, остальные - спереди и сзади. Станет улица пошире, перестроимся. Понятно?
- Да, господин гимнет-капитан. Сержант завернул коня, Мевен почесал нос: