– Похоже… успокоительные старика не взяли, – предположил завозившийся в своем кресле Арно. – Сейчас примется опасаться…
– Сейчас-то чего?
– Леворукий, да всего… А вдруг у «павлинов» найдутся резервы? А вдруг они нас заманивают? А вдруг… твой кузен решит, что в армии… была измена? Хончо, это надолго.
– Тогда не скучай.
– Помогай тебе Создатель, то есть Леворукий… Как вернешься, разбуди. Слышишь?
– Я бы тебя и без просьб растолкал, – заверил Алва и аж волосы от усердия пригладил, – две головы всяко лучше…
Не прибить толкавшегося на пороге палатке оруженосца маркизу, хоть и с некоторым усилием, удалось, правда, парнишка догадался молчать. Шумели другие.
Из уважения к маршальскому полнокровию господин Капуль накрыл столы не у генеральских палаток, а за рядом обозных фур, в темноте казавшихся невысокой стеной. Кому-то после сегодняшнего наверняка праздновалось не слишком, но молодняк, судя по долетавшим воплям, гулял от души. Это было правильно – победа же, да и цена уже заплачена, а ведь, говоря по чести, соглашались платить и дороже.
– Господин маршал, к вам генерал Алва!
– Пусть заходит, и скажи, чтоб нас не тревожили. Ни при каких обстоятельствах.
Огоньки свечей делали полотняный «дворец» уютней, но не теплее, хотя ждать от талигойской осени тепла не приходится. Даже на так называемом юге.
– Доброй ночи, сударь.
– Садитесь, маркиз, – временно не командующий был хмур и взъерошен. – Отложить наш разговор до утра я не мог. Проклятье, о некоторых вещах очень трудно говорить! Я старше и вас, и Савиньяка. Заметно старше… Эта коллизия с расстрелом… Краклы – мои соседи, у наших семей всегда были неплохие отношения, но я все равно вас поддержал. Я очень надеюсь, что вы меня поймете…
– Приложу все усилия.
Когда хочется убивать врагов по ту сторону войны и очевидных подонков по эту, жалеешь разве что об отсутствии возможностей. Хуже, когда тянет залепить пощечину своим и вроде бы даже приличным людям… Понимаешь, что нельзя, а тянет.
– Мне было важно, чтобы Кракл умер немедленно, – со всей возможной вежливостью объяснил Алонсо. – Последствия меня не волнуют, с кузеном я как-нибудь объяснюсь.
– Само собой, само собой… – Манрик поднял руку, на указательном пальце красовалось чернильное пятно. – Я как раз пишу в Олларию, что согласно моему приказу командовать армией вплоть до особых распоряжений будете вы. Не знаю, на ком его величество в итоге остановит свой выбор… Я вообще ничего не знаю!
– Предоставим решать его величеству, – а вот с командованием все устроилось как нельзя лучше. Что ж, любезность за любезность, тем паче к слову приходится. – Сударь, раз вам это столь… желательно, я готов признать, что воспользовался вашей болезнью и превысил свои полномочия. Если вы убедите в этом свиту, ваши соседи останутся в счастливом неведении.
– Мои соседи? Вряд ли что-то меня сейчас заботит меньше… Маркиз, я не суеверен, но говорить вслух о некоторых вещах трудно. Полчаса… уже сорок минут назад мой врач принес мне успокоительное и счел своим долгом сказать… Его тревожит состояние Савиньяка. Мэтр подозревает внутреннее кровотечение и разрыв печени или селезенки. Не поручусь, что запомнил всю медицинскую дребедень, но нарастающая общая слабость, сонливость, зевота, бледность, заострение черт лица – признаки очень скверные, и еще пульс… Он должен быть частым и слабым.
– У вас хороший врач, – у старика тут все хорошее, кроме того, что гнусно. – Все так и есть.
– Проклятье! Мэтр еще говорил про боли в животе. Они могут отдавать в плечо и усиливаются, если лечь… Можно проверить, есть способ. Надавить ребром ладони или что-то в этом роде, но нужно, чтобы Савиньяк принял врача…
– Не нужно.
– Вы что, проверяли?!
– Я помогал Арно снять доспехи и проявил неловкость. Сомнений, к несчастью, нет.
– Создатель… – на Алонсо смотрели с оторопью не раз, прежде это смешило. – Теперь ясно, почему вы так спешили с Краклом. Вы уже всё знали… Знали, что Савиньяк умирает, и молчали, но ведь это можно было объяснить хотя бы узкому кругу. Вас бы поняли!
– Именно этого я допустить и не мог. «Узкий круг», а затем и круги пошире решили бы, что я мстил за друга и что уж к ним-то это никак не относится. Маршал, в казни Кракла все должны видеть возмездие за попытку – любую – обделывать свои делишки за счет общего дела. Дряни и в вашей армии, и в других, хватает, так пусть знают, чем заканчиваются подобные игрища, знают и боятся.
– Да-да… Это может помочь, хотя, боюсь, удержатся не все.
– Разумеется, но для Талига каждая не совершённая подлость уже выигрыш.