— Возможно, это было бы лучше для нее.
— Для всех.
— Для всех. А как Пашка относился к Татке?
— Никак. Не помню. Сколько ей было… семнадцать? Соплячка! Спрашивал иногда, даже собирался навестить, я говорила: да-да, конечно, как-нибудь съездим, ее мама навещает. Ему было все равно, он был счастлив, что получил в руки компанию, пропадал на работе днем и ночью, сам знаешь. — Она помолчала, потом сказала: — Нелепо как-то все получилось…
— Нелепо. Но жизнь все равно продолжается. Помни, мы вместе. Иди ко мне!
— Проклятая сирень, у меня на нее аллергия, — пробормотала Вера. Помолчав немного, спросила: — Ты веришь в возмездие?
— Спи! — невпопад ответил Володя, прижимая ее к себе.
Глава 5. Долги наши
…Они были молодожены и все время целовались. Этот мир был словно создан для них — такой же щедрый на ласку. Тим, Тимофей (в честь прадеда) услышал от знакомого о заброшенной деревне, смотался посмотреть, с ходу влюбился и снял дом. Снял — громко сказано. Хозяйка Люба сказала: «Да живите сколько хотите! Мы с Любкой тут рядом, в другой хате». Любка была не дочь хозяйки, как Тим было подумал, а корова, по странной прихоти носившая то же имя.
— Представляешь, — сказал Тим Нике, — одноименная корова!
Деревня называлась Ломенка. Ломенка под Детинцем. Это была не столько деревня, сколько пчелиное хозяйство в прошлом, кооператив. Хотя и деревня тоже. Здесь оставалось еще с десяток-другой ульев, но держали только для себя. И столько же обитаемых развалюх под соломенными крышами, судя по пышным красным мальвам и золотым шарам вдоль тына. И несколько заброшенных — лебеда в рост человека во дворах, тусклые оконца, похилившиеся тыны. Разор и запустение. Старики ушли, дети разбежались, а пчелы одичали.
В их хате был земляной пол. Ника сбросила сандалии и прошлепала босиком через сенцы.
— Чудо! Просто чудо! — Она повернула сияющее лицо к мужу. — Тим, как ты его отыскал? Какой ты молодец!
Они снова целовались. В доме было прохладно и пахло мокрым мелом — Люба побелила печь. Печь светилась в полумраке голубыми боками. На столе стоял глиняный жбан с ромашками. С потолочной балки свешивались пучки сухой травы. Ника потянула один — на голову сыпанула труха и запахло терпко. Ой!
— Я сниму! — Нестарая еще женщина стала на пороге — полная, с загорелым лицом, босая. — Надо свежих.
— Люба, это Ника! — представил Тим жену.
— Очень приятно. — Люба вытерла руку о передник, протянула. Рука была горячая, шершавая. — Ника… Вероника?
— Вероника.
— Красивое имя. Как травичка.
— Что? — не поняла Ника.
— Травичка есть такая, вероника, с синенькими цветочками. У нас тут хорошо, увидите. Под Детинцем речка, можно искупаться. Ягоды, шелковицы вон целое дерево, дикой малины и ежевики полно. И мне веселей.
— А что, тут совсем никого нет? Не живет никто? — спросила Ника.
— Есть, но уже мало осталось. А новые не приживаются. Тут один из ваших новых, городских, лет десять назад надумал курорт строить — воздух, говорит, у вас особенный, и вода, и родники, и луга… эти… альпийские! И мед чистый. Привез ученых, они всюду ходили, воду проверяли, колодцы мерили. А зимой, говорит, можно на лыжах. Начал подвесную дорогу строить, да не достроил, передумал. — Люба простодушно рассказывала и с любопытством рассматривала жильцов: голубые глаза сияли, лицо раскраснелось. — Жарко сегодня! Пойду. Если надо чего, я тут рядом, Тимофей Сергеич знают. В пивнице молоко утрешнее, пей, набирайся сил. — Она скользнула взглядом по Нике, напоминающей подростка. — А я завтра принесу парного. У моей Любки не молоко, а сахар. И ему полезно… — Она улыбнулась. — С огорода, не стесняйтесь, берите! Огурцы уродили, зелень, горох уже есть. Сегодня под вечер приедет Мишка, привезет хлеб, сахар, чай. Жить можно. Ну, отдыхайте, не буду мешать. — Она привычно заправила выбившиеся пряди под белый ситцевый платок и ступила за порог.
— Тим, а как она догадалась? — Ника круглыми глазами смотрела на мужа.
— О чем?
— Что я… Что мы ждем ребенка?
— Догадалась?
— Ну да, она сказала: и ему полезно, и так посмотрела!
Тим пожал плечами:
— Я думал, она про меня.
Ника фыркнула. Потом сказала:
— Хорошая тетка, добрая. И какая-то… — Она озадаченно замолчала. — Какая-то несовременная, что ли. Не представляю ее в городе. И… совсем простая.
— Все деревенские такие, — сказал Тим веско. — Ты просто не знаешь. Спокойная жизнь, отсутствие стрессов, домашние животные — не какие-нибудь сиамские злюки, а настоящие — коровы и собаки. В прошлый раз я тут видел козу с козлятами. Двое козлят. Увидели меня и как начали блеять, подбежали, ножки разъезжаются. И еда без химии.