Глава 7
– Что это? – с любопытством разглядывая стену, вопросительно улыбнулся О’Лири, входя. – Это звёзды? Дааа, Вы талантливы, – Дерек слепо улыбался, протирая стекла очков. – У меня неплохие новости. С вас снимают все подозрения. Завтра можете возвращаться домой.
– Уже? Так быстро?
– Да. Дело продвинулось. Не здесь. В Швейцарии. Так что вы свободны.
– Очень… мило.
Бывают же такие неудачные дни. Всё из рук вон плохо.
– Я бы вас всё же попросил, если можно, я бы хотел продолжить беседовать с вами. Я всё ещё думаю, что мне есть чем вам помочь. Разрешите?
Дерек улыбался. Лампы сверкнули в его очках дальним светом фар. Губы консистенции свежей карамели.
– Медицина… я не хочу вас обидеть, доктор, но я её презираю. Работа врача – сделать себе имя. А Кингсли за заботу передайте спасибо. Или я сам скажу, уже завтра.
Эти горожане – ужасные сплетники. Все про всех всё знают. Надо было остаться в Роттенбрунене? O’Нелли сказал Кингсли, Кингсли сказал O’Лири… а O’Лири – клинический психолог. Давление скакнуло, в ушах зашумело, и картинка начала тускнеть и пропадать. Так, батенька, опять в кому? Зачастили что-то вы, нехорошо. Гордость? Вот она, подставила плечо. Чёртовы ирландцы! Интересно, как тело O’Лири выглядит без одежды, в таком болезненном свете ламп? Незабываемое. Манфред заткнул пробкой слив и набрал воды в раковину.
– Вы неправы! Мы даруем людям жизнь! Мы лечим и ставим на ноги! – и все эти громкие слова с мягчайшей улыбкой, спокойным, убаюкивающим тоном.
– Да-да. Ja.
Манффи отвернулся к стенке и, обмакивая губку в воду, начал смывать рисунки.
– Вы одиноки, вам очень трудно освоиться на новом месте, среди незнакомых людей… вы испытываете дискомфорт, терзаетесь страхами… со своей стороны, я буду рад облегчить вам вхождение в социум…
От рубашки пахло лекарствами. Сухой кожей, марлей в сукровице. Манфред боялся рентгена. У него было чувство, что или печень занимает всю правую половину тела, или почки с желудком болтаются и перекатываются где-то в тазу. А сейчас зверски заболел левый висок.
– Ну, что скажете?
Когда Шварцер обернулся, Дерек… да, он улыбался. Вспомнилось Прошлое. Тот, прежний, избегал дотрагиваться до людей. Они такие тёплые и вкусные… Шварцер смело пожал психологу руку. Крепко-крепко. Липкую от пота лапищу.
– Заходите ко мне на чай с булочками.
– Обязательно.
– А от профилактики – избавьте.
Назавтра вышел, как и обещали.
Воздух холодный, чайки причитают, пронзительные ведьмы. Голова всё ещё немного болела и кружилась. Заново учился ходить. Слушал сердце, главного советника. Велосипед, пробежки – здорово, но надо что-то ещё. На витаминах и каплях доктора Джаваланакары долго не протянешь. Небо затянуто сизой пеленой. Тучи слоятся тусклым асфальтом. Сколько ни торчи под душем – коросточки в волосах. Красная бейсболка с драконом теперь вечный спутник.
Крюк настенный, крюк настенный, одеяло, товарных строк три, спасибо за покупку. Тринадцать ноль одна. Тринадцать ноль две. Тринадцать ноль три. Пришел фанат слоек с джемом. Да, мистер? Сколько, мистер? О’кей. Да, выпустили. Нет, пустяки, какая-то ошибка.
Пока стоял за прилавком, взвешивал не только пирожки. Открыточные виды. Панорамы. Лесные массивы. Разрушенные и вновь отстроенные для туристов крепости. Безумие, безумие. О чем он думал, зачем беспокоил чужие кости? О, маята! К грузу своих проблем приторочил комок ноосферных узлов. И вот, теперь, опять без биографии, с новым лицом и легендой в кармане. Я лишь хотел повидать мир. Я хотел лишь уйти от извечного человеческого бремени – болезней и смерти. Я хотел быть свободным и беспристрастным. Ты хотел… бессмысленный лепет! Ты – бездна мрака, ты – пасть М87, ты – вечное проклятье!
У Манфреда Шварцера было преимущество перед всеми предшественниками. Он всерьёз верил, что скоро его жизнь прервётся и назад пути не будет. Не буду разочаровывать читателя: так оно и есть.
Глава 8
Манффи уже изучил Ричмонд, вдоль и поперёк изъездил на велике. Летом народу было мало. Он даже привык к толпе, не выискивал безлюдных маршрутов, не прятался по нехоженым тропкам. Втянулся, включился, пообвык. Почти не вызывали никаких эмоций чьё-нибудь мелькнувшее лицо, чья-то походка. Декоративные цветы кивали головками, когда он проезжал мимо. Не было брошенных собак. Не было задавленных голубей, со следами протекторов покрышек на архангельских крыльях. Не было «вечных» луж. А дожди и сумерки – регулярно. И лисы следовали вечерними дорогами, вдоль шоссе, к помойным бакам.