Я тут же забрался в машину, чтобы нас не видели вместе и, в случае успеха, не испортили все мероприятие, рассказав все Ей. Цыганка снова втиснулась в машину и закурила.
- Не любит она тебя, черноглазый, - выждав небольшую паузу, и, выдохнув клубок дыма почти мне в лицо, произнесла она.
- В смысле? - пытаясь сохранять самообладание, переспросил я.
- Так и не любит. Сама сказала. Я ей и так и сяк. Дай, говорю, погадаю. Она - давайте. Я ей тут же говорю, что у нее отец художник. Чем мать занимается. Ну, все, что ты мне рассказывал. Потом одно, та другое. Что дорога ждет ее длинная. Что любит ее парень один. И все никак не успокаивается. Что вокруг много других парней. Но судьба ее замыкается лишь на одном. Описала ей тебя. Чернявенький, говорю. Глаза, рост, волосы. Она сразу поняла, что я про тебя говорила. Для того, чтоб вообще сомнений не было, даже первую букву твоего имени ей назвала. Она тут же, как ошпаренная, отпрыгнула. Руку отдернула. "Нет!" - кричит. "Не бывать этому!" "Он чуть меня не убил!" "Семью свою бросил! Ребенка!" "Не нужна мне такая судьба!"
Каждое из этих слов резало меня подобно тупому, зазубренному ножу. Больно. Грубо.
- Но как ведь так?! - возмутился я и опустил глаза.
Услышанное не укладывалось у меня в голове! Ведь она знает всю нашу историю! Ведь она сама хотела, чтобы я не общался с женой! Все время ревновала к моему ребенку! Но я, тем не менее, ушел от жены, но, конечно же, не перестал общаться со своим сыном. Я оставил свою часть квартиры, всю свою прошлую жизнь, ушел из дома! Ради Нее! Ради нас! Я каждый месяц, день в день, отдавал жене сумму, которая почти в шесть-семь раз превышала мой официальный доход в университете! Мне иногда еле хватало денег, чтобы оплачивать нашу съемную квартиру, но деньги я отдавал день в день. Встречался с сыном минимум раз в неделю. В чем Она могла меня обвинить! В том, что я сделал все возможное, чтобы быть с Ней и, в то же время, старался оставаться может и не лучшим, но отцом!
Я всеми силами подавил в себе приступ тошноты, подкативший к горлу, поднял голову и тихо спросил цыганку:
- Она сказала, что не любит меня? Буквально?
- Да, - односложно ответила женщина. - Три раза.
Этого было достаточно для меня, чтобы не продолжать, уже потерявший весь смысл, разговор.
- Спасибо, - произнес я и протянул женщине сто долларов. - Вас отвезти обратно?
- Да, молодой-хороший, - приняв деньги, ответила женщина. - Не расстраивайся ты так! Значит, не нужна она тебе. Поверь моему опыту! Раз не ценит такого мужчину. Я никогда не встречала таких, как ты. Это редкость в наше время. Вот бы все мужчины так любили и ценили своих женщин, как ты. Цыганка протянула мне назад пятьдесят долларов.
- Мне приятно было помогать тебе, чернявый, - выдохнув очередной клубок дыма, тихо сказала она. - А эта вертихвостка еще пожалеет.
Я довез цыганку до города, не произнеся ни слова. Ее история подвела черту под всеми моими планами и стараниями вернуть Ту, которую любил больше жизни. Я решил, что лечу в Дели один.
Глава 3.1 Там. На остановке.
Глава 3.1
Там. На остановке.
Монако снова зашел к себе на страницу. Хоть он и всячески отгонял от себя эту мысль, он тщетно ждал от Нее нового сообщения.
Она снова в сети. Пробыла там около часа и снова вышла. Думает ли она о нем? Помнит ли Она вообще о том, что они общались? Он снова зашел в Ее фотографии и снова смотрел на Нее. Самый древний вирус все больше и больше овладевал его сознанием.
Парень становился все слабее и слабее. Он снова и снова обновлял свои Сообщения. Тогда они еще не обновлялись автоматически. Но ящик оставался пустым.
Наконец, он не выдержал и, отодвинув все свои мысли о бессмысленности своих действий, написал Ей сообщение.
Пресловутое, дурацкое "Привет. Как дела?"
После пятидесятого обновления "Отправленных сообщений", это сообщение все-таки перестало гореть "голубым". Она прочитала.
Ожидания ответа были не менее томительными.
Такое же дурацкое "Привет). Все в порядке. Как ты?", быть может, первый раз в его жизни, показалось ему самыми гениальными словами за всю его жизнь.
Он ответил Ей достаточно развернуто. Но не так, чтобы этого показалось слишком много и это выдало бы в нем очень заинтересованного человека. Она тоже была немногословна.
Он прочитал у Нее на странице, что Она учится в медицинском колледже. Вот уже второй день он всячески пытался отговорить себя от мысли найти этот колледж и завезти Ей ту самую книгу, героиня которой напомнила ему Ее. Но как водится в этом случае, и как, еще много лет до этого вывел для себя дедушка Фрейд, в Монако говорили два "Я". То, которое было рациональным, активно подавлялось тем, которое уже давно было пронизано известным вирусом и лживо твердило первому о том, что привезти и подарить роман, это "ничего такого особенного". "Подарил и уехал".